Миг – и нет меня

В такой ситуации обычно задаешься вопросом: хватит ли решимости, не испытываешь ли колебаний? Могу честно сказать, что колебаний я не испытывал. Колебаться я мог перед тем, как убил Лучика, но не сейчас, не в тот день…

Не с Темным.

Приземлившись, я тотчас выпрямился, готовясь действовать, если б охранник меня услышал. Но нет, он вообще ничего не слышал. Радиопроверка только что закончилась, а это означало, что у меня в запасе чуть ли не семнадцать минут, прежде чем второй человек в доме почувствует неладное. Семнадцать минут – это уйма времени.

Охранник был одет в куртку с большим капюшоном, заглушавшим звуки и ограничивавшим поле его зрения примерно девяноста градусами непосредственно перед лицом. Шагая по заметенной снегом тропинке, он что-то бормотал. На руках у охранника были теплые вязаные перчатки – такие толстые, что быстро нажать на спусковой крючок револьвера, который он держал в руке, ему было бы затруднительно. Поверьте, я знаю, что говорю.

Охранник тем временем повернулся, лунный свет упал на его лицо, и я с удивлением узнал Дэвида Марли – одного из наших парней, с которым я, впрочем, в последний раз виделся давным-давно. С тех пор он заметно пополнел. Напевая себе под нос мелодию из «Контрабандиста», он отбивал ритм, постукивая себя рукояткой револьвера по бедру. Не заметив меня, Марли отвернулся, и я подкрался к нему сзади. Коротко размахнувшись, я всадил заточку ему в горло и одновременно, упершись коленом ему в поясницу, зажал его рот свободной рукой. Оставив заточку торчать в ране, я вынул револьвер из его ослабевших пальцев. Оружие было у меня в руках еще до того, как Марли осел в снег. Я упал сверху, придавив его всей тяжестью. Марли хрипел, но не шевелился – только кровь струйкой стекала из раны на снег.

Убедившись, что он мертв, я выдернул заточку и проверил его револьвер. Механизм был исправен и хорошо вычищен, и я решил, что в случае крайней необходимости револьвер (калибра 38) может пригодиться мне в качестве резервного оружия. Поставив курок на предохранитель, я опустил револьвер в боковой карман и взглянул на часы. У меня оставалось пятнадцать минут, чтобы разыскать и нейтрализовать второго охранника. Я от души надеялся, что смены караула в ближайшее время не будет и что мне предстоит лишь связать двух охранников, пока они спят, таким образом избежав лишней крови, но все зависело от того, повезет мне или нет.

Стеклореза у меня не было, а в сигнализации я ничего не смыслил. На всякий случай я все же обыскал Марли, но, как я и думал, никаких ключей при нем не оказалось: дверь ему открывал остававшийся в доме напарник. С самого начала я планировал проникнуть в особняк через гаражные ворота. Если бы и они оказались оборудованы сигнализацией, вся затея пошла бы к черту, но я был почти уверен, что сигнализации там нет. Ворота в гараже не были автоматическими, и я несколько раз видел, как их открывали для Темного, когда он возвращался очень поздно и сигнализация в доме, уж конечно, была включена. Тогда ничего не происходило; не мигали лампочки, не выли сирены, как бывало в тех случаях, когда Темный оставлял «бронко» на подъездной дорожке и входил через парадную дверь, однако по большому счету это не было стопроцентным доказательством того, что гаражные ворота к сигнализации не подключены. Я только желал этого, но если б желания были лошадьми, все мы давно бы ездили верхом, как любил говаривать Скотчи. Впрочем, другого выхода у меня все равно не было: либо гаражные ворота, либо я мог прямо сейчас поворачиваться и убираться восвояси.

И я скользнул за угол дома. Гаражные ворота я сравнительно быстро взломал с помощью своей универсальной отвертки, благо они были сделаны из жести, которая легко гнулась. Вскоре я проделал в них достаточно большую щель, в которую можно было протиснуться. Взламывая ворота, я так увлекся, что и думать забыл о сигнализации, и вспомнил о ней, только когда оказался внутри.

Из гаража в дом вела дверь, которая не только не была заперта, но и вообще не запиралась. Это была уже какая-то супербеспечность, если хотите знать мое мнение. За дверью находилась небольшая комнатка, в которой стояли стиральная машина и сушилка. Повсюду горели ночники, так что я вполне мог обойтись без фонарика. Скорчившись на полу, я замер и прислушался, но все было тихо. В эту ночь перед Рождеством во всем доме царила полная тишина – ни Темный ни Мышка не шевелились.

Я прошел в большую, просторную кухню с мраморными рабочими столами и разнообразной кухонной техникой. Стоя посреди кухни, я огляделся по сторонам, ища кошачью или собачью миску или, может быть, птичью клетку, но не заметил никаких следов присутствия в доме каких-либо домашних животных, способных поднять шум и разбудить хозяев.

Из кухни я попал в застланный ковром холл и снова прислушался. Негромко гудели трубы парового отопления, да из комнаты напротив доносились какие-то слабые звуки. Я подошел к самой двери и разобрал звук включенного телевизора. Кто это мог быть? Второй охранник? Почти целая минута ушла у меня на то, чтобы осторожно повернуть ручку и чуть-чуть приоткрыть дверь. Охранник сидел перед маленьким переносным телевизором и смотрел передачу с Джимми Стюартом. Судя по всему, он был полностью поглощен тем, что происходило на экране. Охранник сидел ко мне спиной, отвернувшись от двери, и я невольно подумал о том, что Судьба снова играет на моей стороне; в противном случае мне пришлось бы броситься на него и попытаться ударить заточкой в сердце или в шею, что, конечно, сопровождалось бы изрядным шумом.

Скользнув в дверную щель, я на цыпочках подкрался к охраннику и, зажав ему рот ладонью, свободной рукой приставил пистолет к его уху.

– Кх-то? – только и успел произнести охранник.

– Дед Мороз, едрена вошь. А теперь слушай меня внимательно: я пришел сюда не по твою душу, но если ты хоть пикнешь или трепыхнешься, я вышибу тебе мозги. Понял? Только, пожалуйста, не надо кивать – и вообще не шевелись, иначе я могу вышибить тебе мозги по ошибке – я, знаешь ли, очень нервный. Сделаем так, приятель: если ты меня понял, то помычи, только негромко, ладно?

У бедняги, наверное, горло перехватило от страха, потому что вместо мычания он только тихо заскулил. Не опуская пистолета, я обошел кресло, чтобы разглядеть охранника. Он был совсем молодым, рыжеватым, веснушчатым, и убивать его мне совсем не хотелось. Одет он был в футболку и обвислые джинсы, рядом на столе лежало шерстяное полупальто с капюшоном. Оружия при нем не оказалось, и я, достав моток клейкой ленты, приказал ему снять ботинки, но действуя одной левой и не резко. Когда с этим было покончено, я сказал, чтобы он связал себе липкой лентой ноги в щиколотках, разрешив ему использовать обе руки, но по-прежнему не делая резких движений. Охранник взмок, руки его дрожали, но в конце концов он все же справился. Все это время он сидел спиной ко мне, но по большому счету мне было все равно, увидит он мое лицо или нет. Хотя по самому большому счету я бы, пожалуй, предпочел, чтобы он его не видел.

– Как тебя зовут? – спросил я. – Только отвечай шепотом.

– Ж-ж… Джон.

– О'кей, Джон, теперь слушай. Сейчас ты заведешь руки за спину, а я склею тебе запястья все той же