Топот приближался. Вот сейчас они появятся из-за поворота. Вот… Но… Хильда выскочила из своего укрытия. Это были две лошади без седоков. С пустыми седлами. Конь Андреаса и … Маттиаса.
— О, нет!
Она не заметила, что произнесла это вслух. Не задумываясь, она схватила за уздечку одного из коней, другой конь тоже остановился. «Что же мне делать? — думала она, чуть не плача. — Попытаться ехать верхом? Ехать назад? Нет, одна я ничего не смогу сделать, и, кстати, мне ни за что в жизни не повернуть коня, выбравшего себе определенное направление… Но если бы я умела ездить верхом, я приехала бы домой куда быстрее…»
Этот конь оказался покладистым. Сделав множество неудачных попыток и подставив булыжник, она наконец села в седло. Она сидела, скрючившись от страха и не зная, как заставить коня идти.
— Домой! — негромко, но настойчиво произнесла она. слегка тронув удила.
И конь — о чудо! — пошел! Другой последовал за ним. Все, что ей оставалось теперь, так это прочно сидеть в седле.
Это было легче сказать, чем сделать. В любой момент она готова была завалиться назад, ей казалось, что земля убегает у них из-под ног, хотя лошадь бежала не очень быстро. Ее пальцы вцепились в гриву, она неуклюже пригнулась, почти лежа на спине коня, с задранным до колен платьем — но какое это имело значение! Пан или пропал!
Она сидела на лошади Маттиаса, взявшей курс на Гростенсхольм. Вторая лошадь бежала следом.
Растерянная и сбитая с толку, она въехала во двор. К. счастью, все вышли встречать ее, иначе она не смогла бы слезть с коня. Перепуганная, она стала сбивчиво объяснять, в чем дело.
Таральд, судя по его виду, сразу понял, что от него требуется. Он тут же послал дворового мальчишку в Линде-аллее, а сам спешно собрал мужчин, которые могли отлучиться из дома. Собрались почти все. Никто не возражал против небольшой потасовки с судьей. Мальчик, поскакавший в Линде-аллее, передал Аре, чтобы тот скакал к приставу в Акерсхюс.
Хильду это успокоило. Если кто-то и мог убедить в чем-то пристава, так это Аре Линд из рода Людей Льда.
А Таральд поскакал со своими людьми в сторону холма. Вслед за ними с Липовой аллеи выехала группа всадников, и один человек — в восточном направлении.
Она вошла в дом вместе с Ирьей — обе перепуганные и взволнованные. Поднимаясь по лестнице, Ирья повернулась к ней и сказала:
— Ой, ой, я вижу, что в Эйкебю тоже послали гонца! Они там любят все моего Маттиаса, он ведь им родня, они этим гордятся.
На глазах у нее были слезы, и у Хильды тоже, когда обе увидели вдали движущуюся толпу.
«Это серьезное подкрепление, — подумала Хильда, — а у судьи всего двое людей. Но население деревни…»
Она все еще думала об этих двух убежавших лошадях. У нее сердце замирало от страха.
— Три на три, — сказала Ирья. — Ты слышала выстрелы?
— Нет.
«Господи, силы равны, но эти лошади беспокоят меня…»
— Баронесса, — сказала Хильда, всплеснув руками. — Я не могу больше сидеть здесь и волноваться!
— Я тоже. Поедем туда!
— Да, но я совершенно не умею ездить верхом. Меня удерживал в седле только страх. Я была как мешок с мукой, переваливающийся с боку на бок.
— Сядешь сзади меня, все будет хорошо!
Через некоторое время из Элистранда выехали женщины: Ирья с Хильдой позади себя, Габриэлла и Эли на своих конях. Лив же уехала навещать больных, даже не догадываясь, что происходит.
Хильду ужасно радовала эта родственная поддержка. Она чувствовала солидарность с ними, она тоже теперь была немного «своя»…
Маттиас… О, Господи, что с ним случилось?
Лицо Эли было бледным. У нее скоро свадьба, а тут конь Андреаса вернулся без седока…
Габриэлла думала: «Как там Калеб? Хорошо, что его конь не вернулся назад. Но есть ли гарантия, что с ним все в порядке?»
У Ирьи остался там ее единственный сын.
Они молча поднялись на холм. Отъехав достаточно далеко, так что внизу была видна соседняя деревня, они остановились.
Послеполуденное солнце окрашивало пейзаж в золотистый цвет. Были видны отдельные участки дороги, но людей нигде не было, хотя временами, то здесь, то там, слышались крики.
Они осторожно двинулись дальше.
У следующего поворота они встретили первую группу людей. Это были трое парней из Эйкебю, они стояли здесь на посту.
— Что случилось? — спросила Ирья.
— Вам не следует ехать дальше, — сказал один из ее племянников. — Похоже, что судья и его люди взяли Андреаса в качестве заложника и грозятся убить его, если кто-то подойдет близко.
— О, Господи! — вырвалось у Эли.
— А остальные? — спросила Габриэлла.
— Мы поняли, что все началось с того, что люди судьи столкнули Андреаса с коня. Наш Маттиас поспешил ему на помощь, но один из тех людей хлестнул лошадей так, что они понесли. Господин Калеб свалил одного из тех парней, но двое других схватили Андреаса и, приставив ему к горлу нож, скрылись все трое вместе с ним в лесу. Пока Маттиас пытался преследовать их, господин Калеб поскакал сюда и встретил нас. Теперь все разошлись по лесу, перекрыли все пути, чтобы попытаться освободить господина Андреаса. Но мы точно не знаем, где он теперь.
— А не мог ли судья добраться до своего дома? — тревожно спросила Хильда.
— Нет, господин Калеб выставил там надежную охрану.
— Неужели мы ничего не можем сделать? — огорченно произнесла Габриэлла.
— Думаю, что будет лучше всего, если вы подождете здесь, ваша Милость.
— Нам придется ждать не один час, пока приедут люди от пристава, — сказала Ирья. — Если они вообще приедут. Они же всегда на стороне судьи!
— Но не сейчас, когда речь идет об убийстве четырех женщин, — заметила Габриэлла.
— И одного палача, — добавила Хильда.
Они слезли с коней и остановились на обочине дороги, откуда открывался вид на равнину. Но видели только лес и соседнюю деревню возле реки. Солнце пекло им затылки, среди листвы жужжали насекомые, сверху доносились крики птиц.
Хильда села рядом с Габриэллой. Она не ела с самого утра, но не чувствовала голода — так была напряжена.
— Нам в Элистранде не хватает тебя, — сказала Габриэлла, единственная аристократка
