любит вас. Это он повторил много раз.
Винга обняла ее за плечи.
— Спасибо, дружок, за эти слова. Порой мы действительно сомневались. А он не хочет сказать, о чем речь? Даже тебе?
«Даже тебе?» Как чудесно звучали эти слова для Белинды. Они согрели ее сердце.
— Нет, он не получил разрешения. От других.
— Каких других?
— Я спросила именно об этом, — сказала Белинда, изумленная тем, что задала такой же умный вопрос, как и другие люди. — Но он не ответил. Не мог.
Винга взглянула на Хейке.
— Ты не думаешь, что он занят чем-то незаконным?
— Нет, я совсем так не думаю, — поспешно заверила Белинда. — Он, кажется, очень гордится своей тайной.
Хейке и Винга только безнадежно покачали головой. Белинде так хотелось убедить их в хороших намерениях Вильяра. — Я думаю, что мы все трое должны подождать. Я верю, что он расскажет нам все, когда настанет время.
Они слегка улыбнулись ее предложению.
— Мы ничего не скажем об этом Вильяру, — пообещал Хейке и добавил сурово: — Но мы должны разобраться с призраком. Потому что это и наша проблема, и ее можно решить.
Они оставили эту тему и стали болтать о том и о сем, не замечая, как шло время. Белинда была счастлива, а они естественны и дружелюбны. Порой они спрашивали у нее совета, а этого никто раньше не делал.
Хлопнула наружная дверь, и вошел Вильяр.
Белинда густо покраснела.
— О, мне уже давно пора идти домой. Я отняла у вас слишком много времени!
— Нет-нет, совсем наоборот, — возразила Винга. — Мы давно не вели столь искренней и непосредственной беседы! Белинда так мила.
Голос внука прозвучал угрюмо и холодно.
— Вот как?
Белинда отчаянно желала, чтобы пунцовый румянец на ее лице исчез. Впервые она увидела Вильяра при более или менее сносном освещении, и она почти не могла смотреть на него, так страшно стеснялась. Хейке сделал вдох и сказал решительно:
— Вильяр, ты не должен думать, что Белинда была болтлива, это не так. Она скорее бы умерла, чем выдала тебя. Но мы, старые лисы, оказались для нее слишком хитры. Так что мы выудили из нее то, что ты был с нами слишком щепетилен. Ты не хотел рассказать нам, что видел здесь привидение. Нет, Белинда не сказала этого, нам просто удалось сложить факты и прийти к выводу, что речь может быть о привидении. Давайте присядем и поговорим об этом, вчетвером!
Спина Вильяра выражала самое непреклонное неприятие, какое Белинда когда-либо встречала. Она была совершенно раздавлена чувством вины.
Ледяным голосом он сказал Винге:
— Скажи слуге, что он может быть свободным. Я отвезу гостью домой.
Затем он повернулся и посмотрел прямо на Белинду. И тогда она почувствовала нечто необычное. У Вильяра глаза были зеленовато-голубые и такого холодноватого оттенка, что Белинда представила себе возникновение ледяных водопадов, что можно видеть зимой в движении облаков. Однако — и это было странным — эти ледяные глаза зажгли в ней темное пламя. Лед, который мог зажечь огонь? Конечно, только ей могла прийти в голову такая странная мысль.
— Я не собиралась сплетничать, — униженно сказала она.
— Я думал не об этом, — коротко ответил он. — Я только думал: да ну, так-то ты выглядишь!
А затем он отошел от нее. Каково было его впечатление о том, как она выглядела, она не узнала.
Он собирался сесть на софу, но был остановлен хором предостерегающих возгласов.
— Боже сохрани, — пробормотал он, заметив спавшего ребенка. — Это могло окончиться скверно.
Но после этого эпизода он словно немного оттаял. Винга вышла, чтобы распорядиться насчет поездки Белинды домой и чтобы принести Вильяру оставшуюся после ужина еду. Затем они уселись вокруг маленького салонного столика.
Несмотря на оттепель, настроение Вильяра было все еще довольно угрюмым, агрессивным, Белинда заметила это сразу. Может быть, только она? Может быть, она была необычайно чувствительна, когда речь шла об этом человеке?
— Значит, ты видел только один призрак? — спокойно спросил его Хейке.
Вильяр отрезал кусок мяса и приостановился за этим занятием.
— Что ты хочешь этим сказать? Винга ответила вместо мужа:
— Мы хорошо знаем, что в Гростенсхольме обитают призраки. Но мы хотели скрыть это от тебя, потому что не могли и представить себе, что ты что-то видел.
Вильяр отложил нож и вилку и опустил руки.
— Значит, вы тоже видели ее?
— Это «она»? — живо спросила Винга.
Он быстро искоса взглянул на Белинду. Взгляд означал: «Вот как! Ты не рассказала больше. Это хорошо».
Эта молчаливая признательность была для Белинды, словно бальзам.
— А теперь вы должны объяснить, — глухим голосом произнес Вильяр. — Намекаете ли вы на то, что здесь обитает много призраков?
Тут Хейке улыбнулся.
— Их тут полно. Но о них знают только Винга с Тулой и я. Они нам ничего плохого не делают, наоборот помогают. Это — длинная история, без которой ты можешь обойтись…
— А я хочу ее услышать! Это касается меня в высшей степени, поскольку со временем я наследую Гростенсхольм.
— О, они исчезнут, когда я умру, — быстро сказал Хейке.
«Надеюсь», — подумал он, чувствуя, как неприятно засосало под ложечкой.
Вильяр сделал большой глоток золотистого вина.
— Скажи мне… Речь ведь не идет о сером народе, который упоминается в книгах об Ингрид и Ульвхедине?
— Именно, это — серый народ. Мы вызвали его из мира теней, Винга и я, потому что нам требовалась их помощь.
— Но вы не писали о них в книгах!
— Все записано в одной книге. Мы не хотели показывать ее до нашей смерти, после которой серые люди исчезнут. Не хотели никого пугать.
— Но сейчас один из них, очевидно, пугает Вильяра, — сказала Винга.
— Давно?
— С самого детства.
— Бедный мальчик, — пробормотала Винга. — Не удивительно, что ты не хотел здесь ночевать!
— Так это… из-за серых людей я никогда не смел подняться на чердак? — спросил Вильяр.
— Это так, — ответил Хейке. — Они обитают наверху. Ты можешь подняться туда без опаски, но мы не воспользуемся этой возможностью. Тула была там один раз, и это прошло
