Без окон. Кроме вделанных в стену бревенчатых нар в комнате не было никакой мебели. И на площади менее, чем в четыре квадратных метра, стояли плотно закупоренные кадки или бочки. Вдоль одной из стен стояли бутылки с иностранными этикетками.
На нарах сидел какой-то человек, всем своим видом пытавшийся внушить им, что его здесь нет.
Ленсман, не отличавшийся изысканностью чувств, без обиняков спросил:
— Директор Стин, если не ошибаюсь?
У директора был такой вид, будто он съел лимон.
Уполномоченный по криминальным делам Рикард Бринк стал осматривать бочки. Вид у него был сердитый и одновременно веселый.
— Что в этих бочках? — спросил ленсман. — Можем мы открыть и посмотреть?
— Нет! — помимо своей воли выкрикнул директор Стин.
— Что же это такое происходит на химической фабрике Николайсена? — бархатным голосом спросил ленсман. — Уж не служит ли это тесное помещение складом для самогона, который разливается здесь в бутылки с оригинальными этикетками?
— Откуда мне знать? — агрессивно защищался Стин. — Понятия не имею, чем он тут занимается.
— Нет, так дело не пойдет, — сказал ленсман, сделав нетерпеливое движение рукой. — Мы не мальчишки, да и вы тоже не мальчик. Вскройте-ка эту посудину, Бринк!
Рикард так и сделал. Все почувствовали ни с чем не сравнимый аромат самогона. Это был самогон высшего качества, но все же самогон.
— Если я не ошибаюсь, прошлой ночью Эллен слышала грохот этих бочек, — сказал он. — Помнишь, тебе показалось во сне, что ты слышишь глухие удары по гаражным воротам в доме твоего отца?
— Да, мне это приснилось, — сказала Эллен. — Это так. А в это время они затаскивали сюда бочки.
— Да, они не знали, что ты живешь здесь, в этом доме. Они узнали об этом только через день и всполошились, не так ли?
— Да. Во всяком случае, Николайсен.
Эллен не нравилось поведение Натаниеля. Все это время он стоял совершенно неподвижно, словно окаменев, только голова его медленно поворачивалась из стороны в сторону, а ноздри раздувались. Желтые глаза искали что-то и не находили…
— Да, я думаю, это грохотали именно бочки, — сказал Рикард. — А сегодня ночью вы думали убрать их отсюда, не так ли, Стин? Потому что Эллен нарушила ваше спокойствие.
Надувшись и не глядя ни на кого, Стин в сердцах воскликнул:
— Эта глупейшая фру Синклер! Я не давал никаких распоряжений относительно реставрации этой части дома! Она сделала это по собственной инициативе. Мы были просто в шоке, когда приехали сюда вчера или позавчера, я уж точно не помню. Поэтому мы решили попугать немного девушку, и это нам удалось. Мы не могли предположить, что она отправиться прямиком к ленсману!
«Значит, это были они! Слава Богу», — с облегчением подумала Эллен.
— Я не знал, что вы интересуетесь химической фабрикой Николайсена, — сказал ленсман.
— Он — мой представитель, а я — владелец, — невнятно пробормотал Стин. — Когда ему пришлось продать гостиницу, я вынужден был купить ее.
— Так что вы намеревались и впредь использовать под склад спиртного это помещение, к которому никто не смеет приблизиться. Но двое женщин нарушили ваши планы.
Стин только фыркнул. Потом сердито посмотрел на Эллен.
— Ты, наверное, ждала любовника, раз повесила на окно простыню? Такого я не потерплю от моих служащих!
— У вас нет больше никаких служащих, — деловито напомнил ему ленсман.
Николайсен же принялся категорически отрицать то, что его фабрика производит спирт. «Приходите и посмотрите сами», — сказал он.
— В таком случае, это ворованный спирт, — сказал Рикард. — Одно из двух.
Ленсман увел обоих арестованных в свою контору, пообещав вернуться как можно скорее.
— Слава Богу, — с облегчением произнесла Эллен. — Значит, это они напугали меня вчера ночью. Как я рада, что это так! Но как это у них здорово получилось! Какие выдумщики! Только я забыла спросить, кто из них это был.
— Зато теперь ты лишишься своей работы, — усмехнулся Рикард.
— Думаешь, я буду очень жалеть об этом? Мне никогда не хотелось работать дежурной в гостинице, это я знаю точно. Это слишком нудная работа для такого беспечного создания, как я. Я буду рада уехать отсюда…
Она вдруг замолчала.
Став на колени, Натаниель приподнял край серо-зеленого брезента, лежащего под нарами. Угрожающая медлительность его движений вмиг убила в Эллен радость, связанную с предстоящим отъездом.
— Что ты там нашел? — спросил Рикард.
Натаниель не ответил. Подняв взгляд с лежавшего под брезентом продолговатого свертка, он снова накрыл его брезентом и посмотрел на Эллен.
— Не желаешь ли выйти на минутку? — спросил он.
Эллен похолодела. В глазах его было мрачное, опасное пламя. Он нашел то, что искал.
Она послушно пошла в свою комнату и села на кровать, дрожа всем телом.
Прикрывая брезентом продолговатый предмет, Натаниель не очень спешил, и она краем глаза заметила, что там лежало. Что-то пыльное, тряпичное, ворсистое. Когда Натаниель вошел в ее комнату и стал возле нее, она все еще дрожала. Увидев поблизости от себя его руку, она схватила ее, словно утопающий, и наклонила к ней голову. Она заметила, что он смотрит на нее с нежностью.
— Значит, все-таки, здесь имело место убийство, — прошептала она. — Но кто это? Кого убили эти негодяи?
— Никого.
— Но… — она вопросительно уставилась на него. Лицо его было таким добрым, таким усталым. Другой своей рукой он погладил ее по волосам.
— Кто… кто это был?
Ей показалось, что он с трудом выдавливает из себя ответ.
— Дворянин.
Река сверкала в первых, неярких лучах солнца. Сидя на камне, Эллен смотрела на Натаниеля, лежавшего на животе и опустившего ладони в ледяную воду. Она все еще не могла отделаться от пережитого ею шока; прошло всего несколько минут с тех пор, как они покинули гостиницу. Решительно встряхнув сидевшую на краю постели Эллен, он без лишних слов повел ее на берег реки.
Стояла предрассветная тишина.
— Тебе нравится река, — тихо сказала она. Он поднялся и сел возле нее. Капли воды блестели на его руках.
— Солнце… день… свет и жизнь, — печально произнес он. — Я люблю все это. Вода играет на камнях. В ней отражаются летящие по небу облака. Солнечный свет пронизывает воду до самого дна. Животные, деревья, дети — все это жизнь! Но это не мой мир.
