— И когда же ты… поняла это?
— Не сразу. Сначала было предчувствие… потом страх… и потом уже понимание. Поэтому ты и интересовался моими переживаниями еще во время телефонного разговора, не так ли?
Он легко уловил сбивчивый ход ее мыслей.
— Да, совершенно верно. Меня удивило описание чувств, которые ты испытывала при встрече с этим ночным существом. С моей точки зрения, эти чувства были именно такими, какими они и должны были быть. И мои предположения подтвердил твой рассказ о том, что ты пережила в детстве.
— Натаниель… — растерянно произнесла она.
Он обнял ее, положил ее голову к себе на плечо. В данный момент она была для него ребенком, нуждающимся в утешении. Страх, испытанный ею, был куда сильнее обычной детской боязни темноты.
— Ну, ну! Не бойся! Смотри своему страху в глаза, так будет легче.
— О, Натаниель! — жалобно произнесла она. — Держи меня крепче!
— Слова директора Стина навели тебя на мысль об этом, не так ли?
— Это ты навел меня на мысль об этом. Он же только испугал меня, сказав о висящей на окне простыне.
— А я-то думал, что ты не придашь значения его словам.
С трудом выдавливая из себя слова, Эллен сказала:
— Когда они пришли, чтобы попугать меня, простыня уже висела за окном. А меня в комнате не было, я уже выпрыгнула через окно, преследуемая страхом.
5
Эллен не знала, сколько она стояла так ранним, тихим утром, прислонившись к плечу Натаниеля, дрожа от страха, в то время как его руки медленно ласкали ее.
В конце концов, уткнувшись лицом в его пиджак, она сказала:
— Ты можешь теперь рассказать об этом моем качестве.
— Да, — ответил он. — Это очень редкое качество. Мне известно только два таких случая, происшедших в давние времена и в другой стране, у нас же я таких людей не встречал. Если не считать, конечно, родню моей матери, Людей Льда, среди них подобных случаев хоть отбавляй, но это совсем другое дело. Качество, о котором я говорю, имеет чувственный характер, хотя по масштабности оно уступает аналогичному моему качеству. Ты очень чувствительна и восприимчива к настроениям и внешним воздействиям. Но главное не в этом.
— Давай лучше начнем с тебя, — перебила она его, желая, с одной стороны, протянуть время, а с другой — внести во все ясность. — Я знаю, что ты не умеешь читать мысли, но в то же время благодаря тебе я смогла разобраться в своих ощущениях. Ты всегда знаешь, что я чувствую.
— Да. Такое бывает у некоторых животных. Собаки, например, очень восприимчивы к человеческим чувствам или, лучше сказать, к расположению духа. Они реагируют на страх, злобу, дружелюбие, грусть и так далее. Ведь чувства создают определенную атмосферу, порой даже запах. Чего нельзя сказать о мыслях. Мысль быстротечна, иррациональна и мертва. Все мои «сверхъестественные» ощущения базируются на чувствах, побуждениях, стремлениях и настроениях других.
Эллен задумчиво кивнула.
— Ты ведь с самого начала знал о том, что возле моей двери стоял тот дворянин? Ты ведь знал, что он находится в запертой комнате?
— Да. Но мошенничество с самогоном сбило меня с толку. Это тоже создавало свою атмосферу. Атмосферу скаредности, бесчестия и предательства.
Эллен было не по себе.
Она прижималась к Натаниелю, прижималась щекой к его плечу, словно желая набраться у него сил и спокойствия, она знала, что должно произойти, хотела предотвратить это, но, в отрыве от всякого здравого смысла, тянула время и принималась говорить совсем о другом.
— Что же это за третье решение, о котором говорил ленсман? — спросила она.
— О, речь шла всего лишь о том, что какой-нибудь старый бродяга забрался в дом, чтобы стащить себе еды, пока никого нет. Поэтому мы и разговаривали шепотом. Но давай поговорим теперь о «привидении»…
«Нет, не надо!» — мысленно произнесла Эллен, но промолчала.
— Собственно говоря, никаких привидений не существует, — бодро начал Натаниель. — После смерти люди уже не ходят. Но если имели место сильные эмоциональные напряжения, они как бы повисают в воздухе. Понимаешь?
— Конечно! — горячо воскликнула она. — Ведь привидениями становились какие-то особые люди. Те, кто умер быстрой смертью, в результате насилия или несчастного случая, или самоубийства. Злодеи, несчастные… Их чувства и настроения могли быть невероятно сильными. Ведь это не они сами, а их умонастроения продолжают жить в определенных местах?
— Совершенно верно! И к тому же в таком концентрированном виде, что люди, обладающие повышенной чувствительностью, поддаются их воздействию, причем, как правило, в той или иной связи с происшедшими когда-то событиями.
Его слова немного сбили ее с толку.
— Но какое отношение ко всему этому имею я? — спросила она.
— Ты? Мне совсем не хотелось бы говорить тебе об этом, дружок!
Вот так! Сети раскинуты, и она с головой попалась в них!
— Прошу тебя, расскажи… — удрученно произнесла она.
Печально посмотрев на нее, он сказал:
— Как я уже сказал, ты очень восприимчива к весьма специфическим вещам. Несчастные, продолжающие жить в своем отчаянии, ищут у тебя помощь.
Эллен почувствовала сильнейшее головокружение.
— Нет! Нет! — воскликнула она. Но она знала, что протестовать бесполезно. Она знала, что он был прав.
Натаниель задумчиво произнес:
— Я назвал бы это «немыми воплями», которые можем услышать только мы с тобой, да кое-кто еще, единицы.
Эллен прикусила губу.
Она пыталась убедить себя в том, что все это ей снится, но все, что ее окружало — берег реки, гостиница, Натаниель, ночная рубашка… все это было совершенно реально.
— Они установили контакт со мной, — еле слышно произнесла она. — Но почему именно со мной? На его лице появилась нежная улыбка.
— Потому что ты испытываешь горячее желание придти кому-то на помощь. Ты чувствуешь свою ответственность за всех слабых и несчастных, разве не так? Ты наделала много глупостей в своей жизни, Эллен, из-за своего бездумного стремления сделать что-то для других, не думая при этом о последствиях, и к тому же у тебя явный крен к мимолетным улучшениям, не так ли?
— Так.
— И ты можешь отдать все, что имеешь, тому, кто испытывает нужду. Разве я не прав?
— Прав… — удрученно произнесла Эллен.
— И эта беспредельная заботливость и добросердечие в сочетании с тем, что ты
