Но позволь мне изложить нашу беседу, насколько я ее запомнил.
Меня не интересовали чисто полицейские аспекты: что было у Алекса при себе, в какое время он ушел и так далее. Об этом я уже узнал в полицейском участке.
— Алекс знаком с Кеном Брауном? — спросил я.
— Алекс никого здесь не знает, — ответила фру Фрай. — Большую часть времени он проводит в доме, когда живет здесь, а вообще-то он лечится в одной швейцарской больнице и бывает на курортах в других странах.
Увидев легкий румянец на щеках девушки, я обратился непосредственно к ней:
— Возможно, ты знаешь Кена?
— Этого лоботряса? — засмеялась она. — Который целый день околачивается в конюшне? Он корчит из себя важную персону и делает вид, что знает все о лошадях. Нет уж, увольте, это не моего поля ягода!
— А Лиз Томпсон ты знаешь?
— Нет, мы с ней не знакомы! Она из тех, кто пробует всех мальчиков подряд. Меня ничуть не удивляет, что с ней случилась беда, фактически она сама напросилась на это.
— А Алекс ее знал?
— Конечно, нет!
Возможно, Маурин покажется тебе весьма несимпатичной в моем описании, но на самом деле это не так. На губах ее играет невинная улыбка, голос мягкий и приветливый. Фактически, я питаю слабость к таким светловолосым, хрупким существам.
(Спасибо! — фыркнула Эллен и посмотрела в зеркало на свои пышные черные кудри и жизнерадостное лицо.)
Натаниель продолжал:
«Пришлось взяться за дело осторожнее. Я спросил:
— Скажи мне… В вашей местности известно что-нибудь о шабаше ведьм?
Они переглянулись. Наступила неловкая пауза. Наконец хозяин нерешительно произнес:
— Думаю, вам нужно спросить об этом моего глубокоуважаемого соседа. Он знает об этом намного больше, чем мы.
И поскольку он произнес это весьма кислым тоном, я понял, что рыба клюнула, и спросил:
— И что же это за сосед?
— Думаю, Вы не могли не заметить его строения из стали, стекла и камня. Его зовут Дуглас Бигбай, и он сам называет себя писателем. Наверное, написал одну статейку в какой- нибудь газете в тридцатые годы.
— Да нет же, папа, он не такой старый!
— Это не имеет значения, одному богу известно, на что он живет. Может быть, торгует колдовскими и приворотными зельями?..
Было ясно, что им не хочется больше говорить о господине Бигбае, поэтому я, сократив ход беседы, спросил напрямик:
— Чем вы так напуганы?
Все разом вскочили и с ненавистью уставились на меня.
— Разве не естественно быть напуганным, когда пропадает мальчик? — сердито сказала жена.
— Я имею в виду не этот страх, — сказал я. — Вы боитесь за самих себя.
Они замерли. Слышалось только сопящее дыхание хозяина.
Наконец дочь горячо воскликнула:
— Я не знаю, кто вы такой, может быть вы мошенник, Бог вас знает! Но сделайте что- нибудь! Найдите Алекса ради нашего блага! Это для нас жизненно важно.
— Я сделаю это ради самого мальчика, — сухо ответил я. — Но вы имеете особый интерес в том, чтобы его нашли, не так ли?
Наконец заговорил хозяин:
— Да, это так. Его исчезновение — больше несчастье для нас. Через несколько дней приедет сестра его матери, она приезжает раз в год, чтобы проверить, хорошо ли ему здесь. Это очень влиятельная дама, и она не очень доверяет нам — ведь я брат того ужасного человека, за которого вышла замуж ее удивительная сестра — да, именно так считают у них в семье. Но я подозреваю, что она просто-напросто положила глаз на деньги Алекса. Ведь это ее родня унаследует его состояние.
— В том случае, если он умрет раньше их. Фрай вздохнул.
— Боюсь, что это может произойти. Его жизнь висит на волоске.
Я переменил тему разговора.
— У вас есть фотография мальчика? — спросил я. Фру Фрай принесла альбом.
— Здесь есть фотография пятилетней давности. Она сделана у фотографа. Это лучшая из всех наших фотографий.
В десять лет Алекс был тоненьким темноволосым мальчиком с брюзгливым выражением лица. Он производил впечатление самоуверенного и замкнутого ребенка. Его сходство с Маурин было поразительным. И еще больше он был похож на нее — несмотря на то, что носил очки — на любительской фотографии, сделанной примерно год назад. Алекс был темноволос, брови у него были гуще, чем у нее, а щеки круглее, во всем же остальном они были очень похожи. Но ведь так и должно было быть, они были двоюродными братом и сестрой.
— Сколько времени он пробыл на этот раз дома? — спросил я.
— До своего исчезновения он пробыл здесь всего две недели, — сказала фру Фрай. — В первый же раз, когда он вышел погулять, он пропал. До этого была слишком сырая погода, чтобы отпускать его. О, как все это ужасно, как ужасно! Мы искали везде!
Маурин горячо произнесла:
— Если Вы обладаете сверхъестественными способностями, то скажите, где теперь Алекс? Жив ли он?
Немного подумав, я ответил:
— В этой истории замешаны трое детей. И в целом история эта очень странная. Меня не покидает ощущение того, что один из них — или все они — не живы и не мертвы… Нет, это абсурдное объяснение. Скорее, это ощущение того, что дети мертвы и одновременно не мертвы…
Они непонимающе уставились на меня, я попал в неловкое положение. Но я не мог им объяснить это более точно.
Вскоре я покинул их и направился прямо в монументальное сооружение из камня и стекла. Архитектор здесь не всегда видимо критически относился к своим выдумкам.
Погода оставалась такой же скверной, но по дороге туда я вдруг пришел в веселое расположение духа. Я стал думать о тебе, мысленно видел тебя перед собой, и все сразу стало радостным и сияющим.
Эллен, я не могу передать, как я рад иметь такого друга, как ты. Наша дружба так чиста, так прекрасна, правда? То, что я впервые увидел в тебе, так это выразительные глаза и в высшей степени живое лицо. Ты понимаешь, что ты реагируешь на все окружающее с непосредственностью трехгодовалого ребенка? И при этом ты не ребячлива, подобно многим другим девушкам.
Если ты чего-то боишься, твои глаза становятся огромными и наполняются ничем не замутненным страхом.
Если ты рада, на губах твоих появляется робкая улыбка, которая тут же гаснет, и в следующую секунду она становится широкой и сияющей, как солнце.
