Если же ты сердишься, ты похожа на спаниеля, просидевшего несколько часов под дождем. Ты совершенно неотразима, не то что эти безжизненные коровы, слоняющиеся по улицам и жующие резинку. Ни одна вещь в мире не убивает живость взгляда так, как жевательная резинка.
С другой стороны, я не считаю, что ты относишься к тому типу девушек, которым свойственны необузданные страсти и вожделение в любви. Может быть, об этом писать здесь неуместно, но однажды я встретил такую. За две наших встречи она выложилась вся: бросалась ко мне на шею, страстно ласкала меня, стонала, извивалась и охала, и все это было так неестественно. Как это было отвратительно, Эллен, я лег с ней в постель только один раз и не осмелился довести дело до конца. В самом разгаре ее диких страстей я покинул ее и сказал, что в следующий раз ей следует вести себя с парнем более естественно. Извини, об этом мне, возможно, не следовало писать, но кроме как с тобой мне не с кем об этом поговорить. Так хорошо, когда есть, кому довериться! Извини и забудь все это!
Я уверен, что такой, как ты я могу сказать, что… что я хочу тебя. Меня сразу же покорил вид твоих спутанных волос. Так и хочется запустить пальцы в твои черные кудри, намотать их на палец, вытянуть и посмотреть, что из этого получится. И я ненавижу того парня, в которого ты влюбилась и который отверг тебя. Неужели он не понял, от чего отказался?
(Последние строчки Эллен перечитывала снова и снова, потом подошла к зеркалу и долго смотрела на свое отраженье. Она не находила себя особенно привлекательной, но то, что Натаниелю так казалось, радовало ее.)
Наконец я с содроганием вернулся к туманной действительности маленького английского городка, и скоро уже сидел на огромном диване, на котором вполне разместился бы слон, и разглядывал господина Бигбая…
Брезгливо держа куриную ножку с кусочками кожи своими тонкими, наманикюренными пальцами, Дуглас Бигбай спросил:
— Что бы мог означать этот омерзительный предмет?
— Я думал, вы скажете мне об этом.
— Нет, уж знаете… — в гневе произнес господин Бигбай. В голосе его звучало презрение. Одет он был в халат из черного шелка с красной оторочкой, на ногах у него были шлепанцы ручной работы. Ему было лет сорок, волосы у него были светлые и аккуратно причесанные, одутловатое лицо с припухшими глазами выражало скуку и упадок настроения. Рот у него был маленьким и жеманным. — С такими шарлатанами мы не сотрудничаем! Ведь это не цыплячья ножка, это нога бройлера!
В его голосе прозвучало бесконечное презрение. Все в нем было ненатуральным, более напыщенных людей я никогда не встречал.
— Значит, вы и есть предводитель ведьм? — спросил я.
Он самодовольно усмехнулся.
— Не могу этого отрицать, — сказал он. — Я исполняю обязанности мастера колдовства и пользуюсь признанием во всей Англии. Вы сказали, что Вы тоже немного причастны к нашей сфере деятельности? Вы из Норвегии?
Тон его был подчеркнуто снисходительным.
— Да, я немного изучал это… — неопределенно ответил я.
— Это интересно, — с какой-то кошачьей, вкрадчивой мягкостью произнес господин Бигбай, и тут как раз на подоконнике потянулся его кот. — Вас удивили бы результаты, достигнутые в нашем узком кругу. Мы специализируемся в
Экзорцизм — заклинание духов! Я с трудом сдержал стон отчаяния.
— Вам удалось изгнать каких-нибудь демонов? Не уловив сарказма в моем вопросе, он проворковал:
— О, вы удивились бы, узнав, сколько людей одержимы бесами! Вы сами, к примеру, одержимы бесом Аполлионом.
«Ну и мошенник же ты, — подумал я. — Не строй из себя пособника Антихриста!»
— Видите ли, у меня чрезвычайно развиты экстрасенсорные способности, — продолжал господин Бигбай, любящий говорить о самом себе красивые, выспренные слова. — В психометрическом тесте с перевернутыми шашками я, был случай, угадал девять из тридцати. Это просто сенсационно!
Я согласился, что это необычайно высокий результат. На мой вопрос о том, могу ли я поприсутствовать на одном из таких сеансов, он ответил, что ему самому хотелось бы помочь коллеге из Норвегии, но, к сожалению, посторонним туда вход запрещен.
Я спросил, имеют ли они обыкновение собираться по четвергам, но он туманно ответил, что это может быть любой день недели. Нет, он не помнил, чтобы они встречались в последние три четверга. Разумеется, он слышал о трех исчезнувших детях, и он очень возмущен тем, что люди подозревают в этом ведьмовское сборище.
— Мы не имеем никакого, абсолютно никакого отношения к этому, — воскликнул он, выразительно прижав к груди руки. — Эта мысль просто смехотворна. Мы не практикуем жертвоприношение детей.
О жертвоприношении речь пока не шла, но мне очень хотелось самому выяснить, что к чему. О господине Бигбае можно было подумать все, что угодно. Жаль, что я не могу присутствовать на сеансе.
Он, в свою очередь, полюбопытствовал, каково мое мнение по поводу исчезнувших детей. И я повторил то, что я сказал Фраям: что дети «мертвы и одновременно не мертвы». К моему великому раздражению, он презрительно усмехнулся.
— Как зомби, что ли? Гаитянские живые мертвецы? Не такая уж плохая идея. Меня не удивит, если владелец поместья похищает детей и использует потом их живые трупы в качестве рабов.
Какой грубый цинизм!
Господин Бигбай окончательно перестал мне нравиться. Знаешь, Эллен, я сижу здесь и все больше и больше злюсь на него. О семействе Фрай он не захотел говорить, назвав их сельскими идиотами, твердолобыми лжецами. Нет, из семьи Томпсонов никто не принадлежал к кругу колдунов. Совершенно тупые люди.
Брауны? Уж не механика ли вы имеете в виду?
Интонация его голоса свидетельствовала о том, что он видел пропасть между собой и обычными работягами. Думаю, это свидетельствовало в пользу Брауна.
В конце концов я сделал то, чего никогда раньше не делал, потому что мне нужно было узнать, чем занимается эта группа, и я был так зол, что захотел поставить на место этого дилетанта от колдовства. В это время он был болен, но самодовольная улыбка на его лице говорила о том, что он заранее рассчитал свою жизнь. Он сказал, что умрет молодым (тогда, поторапливайся, злорадно подумал я), от долгой, тяжелой болезни.
— Вовсе нет, — сказал я. — Вы проживете восемьдесят три года. И вы умрете внезапно от двустороннего воспаления легких, в течение одного дня.
Ответом на мои слова была победоносная — «Я-все-знаю-лучше» — улыбка.
— Шрам, что у вас на подбородке, — продолжал я, — вы получили, ребенком споткнувшись о комод с медной отделкой — комод в стиле рококо.
Он наморщил лоб. Понимаешь, Эллен, я был зол, а в такие моменты впечатления у меня бывают точными и яркими, я сам не знаю, почему, я и раньше обращал на это внимание.
— А в данный момент вы очень озабочены, — продолжал я. — Незадолго до моего прихода вы нашли в ящике письменного стола счет, который забыли оплатить. И это вас больше всего печалит в данный момент. У вас большие экономические проблемы, господин Бигбай.
