Йохан покраснел от стыда.
Оставалась только Суль. Надо попробовать. Обязательно. Но пока время терпит.
Снова ее подвижное лицо встало перед мысленным взором Йохана. Ее доверчивость и открытость. Он бессознательно тянулся к ней, но вовсе не потому, что хотел найти доказательства ее виновности.
Маленькая Суль была так жадна до жизни, до новых впечатлений. Она торопилась жить, торопилась испытать и испробовать все как можно скорее, словно боялась куда-то опоздать.
Ему приходилось даже приглядывать за ней, чтобы никто не растоптал ее юную красоту.
Ему, конечно, такое было недозволенно. Всю свою жизнь он посвятил одному делу — служению Богу, преследованию ведьм. И как раз сейчас он…
Что-то сжалось у него в животе. Умом он понимал, что с ним что-то происходит. Цели и чувства вошли в конфликт друг с другом.
Герр Йохан прилагал максимум усилий, пытаясь взять себя в руки. Он убеждал себя, что самое главное — это долг. Искать, анализировать, находить. Готовить обвинения!
Интересно, где сейчас Суль? Она куда-то ушла, но Йохан не нашел ее на обычном месте у реки. Что-то ее долго нет. Но самое необычное заключалось в том, что Суль не взяла с собой черную кошку.
Когда же она придет?
Суль в этот момент была далеко. От летней жары она укрылась на сеновале, на небольшом холме. Около нее стояла корзинка с вином и пирожками. В вино она добавила самые сильнодействующие травы, разжигающие любовную страсть. Она пользовалась рецептами матушки Ханны, когда добавляла в вино кору неизвестных растений, сушеные грибы…
Суль была почти уверена, что в данном случае можно было вполне обойтись и без любовного зелья, но чтобы не оставалось сомнений… Ведь другой возможности не представится.
Наконец она услышала шаги. Кто-то поднимался на холм. Суль покинула свое убежище и пошла по тропинке как будто бы домой. Шла она очень медленно, сердце учащенно билось.
Скоро они встретятся. Он шел очень быстро и миновать ее не мог. Она сделала вид, что только что услышала его шаги, и резко обернулась.
— Ты? — она тяжело дышала. — Как ты меня напугал.
Мужественное, но застенчивое лицо Клауса выражало растерянность.
— Извини, я не хотел.
— Ах да, ты должен был идти за коровами. В понедельник, кажется?
— Сегодня как раз и есть понедельник.
— Неужели, правда? — Суль сделала вид, будто пытается что-то сообразить. — Да, конечно. Сегодня понедельник. А я собираю травы для лекарств…
Она почти и не солгала — в корзинке лежало два крохотных стебелька.
— Сейчас хочу перекусить. У меня с собой бутерброды. Не хочешь составить компанию? Ты, верно, успел проголодаться?
Сердце Клауса бешено забилось, как только он увидел на тропинке Суль. Он пробовал успокоить себя. Услышав ее слова, снова взволновался. Клаус колебался.
— Да… ну… В общем, да, но удобно ли это?
Суль наморщила лобик.
«Боже мой, до чего же она красива», — беспомощно подумал он. И отдался на волю судьбы. Тело его трепетало, все происходило против его желания, устоять он уже не мог. «Но нельзя забывать, кто она и кто я. Ей всего четырнадцать», — шептал он про себя словно заклинание.
— Но почему же неудобно? Идите сюда, тут солнечно и хорошо. Знаешь, у меня даже бутылка вина есть с собой…
Это местечко она присмотрела уже давно. С тропинки его не видно. Да и вообще по этой тропинке редко кто ходил. Кроме того, с тропинки голоса тоже не будут слышны. Если, конечно, не орать во все горло. Суль кричать не собиралась.
Клаус сдался окончательно. Он словно утонул в этих огромных желтых глазах, вобравших в себя весь солнечный свет. Да и глоток вина не помешает. Поесть он тоже не отказался бы. Он устал и проголодался, так как успел уже многое сделать.
Вскоре они лежали на лужайке и вслушивались в пение жаворонка. Клаус рассказывал ей о своей одинокой жизни, о том, что утешение находит только с животными. Рассказал, что у него еще никогда не было девушки. Разве что быстрый поцелуй в щеку, ну, тискался с горничными пару раз. Но так, чтобы по-настоящему — нет. Никогда.
Суль постепенно навела его на эту тему и теперь с большим увлечением слушала. Когда она услышала, что у Клауса в таких делах нет никакого опыта, улыбнулась, как довольный котенок.
Она слегка поглаживала его щеку своими мягкими, нежными пальцами, гладила затылок. А он все рассказывал и никак не мог остановиться. Потихоньку ее пальцы передвинулись к отвороту рубашки, двинулись ниже, поглаживая предмет его мужской гордости, быстро побежали наверх, поиграли волосами на груди. Она слегка пощекотала его, и он, сам не желая того, то ли засмеялся, то ли вскрикнул.
Суль интересовала эта сторона жизни. Ее глодало любопытство — что же на самом деле происходит между мужчиной и женщиной. Об этом она почти ничего не знала. Информацию собирала по крохам.
Откуда появляются дети? Что мужчина делает с женщиной? Она слышала, что в первый раз всегда бывает больно, но боли не боялась. Кое-что она поняла, наблюдая любовную игру жеребца с кобылой. Ей очень хотелось попросить Клауса показать предмет его мужской гордости. Она прямо сгорала от нетерпения, так ей хотелось увидеть, как он выглядит. Но, может быть, он застесняется? Хотя вряд ли он у Клауса такой же большой, как у жеребца.
Вино начало действовать. Клаус потерял последние остатки осторожности и здравого смысла; а таинственные травы, подмешанные в вино, разогрели кровь. В Клаусе вспыхнуло страстное желание.
Удовлетворить его могла только Суль. Теперь он уже не мог убежать и спрятаться на сеновал или в свою комнату. Пришла пора любви.
Клаус был возбужден. Но где-то в глубине его сердца что-то словно стучало: четырнадцать лет… четырнадцать лет… наказание… Но он уже ничего не слышал и не понимал. Потихоньку он сунул руку к ней под юбку, слегка раздвинул ноги и обследовал все кончиками пальцев. Щеки вспыхнули румянцем.
Суль пододвинулась ближе. Клаус сильно сжал ее бедра.
Глаза Суль светились чудесным огнем, она слегка прикрыла их, полная нетерпения и ожиданий. От Клауса сильно пахло конюшней, но Суль было все равно. Этот запах привлекал ее еще больше.
Клаус глубоко вздохнул и, дрожа, приподнялся на локте. Погладил ее груди.
Суль не отодвинулась, не шлепнула его по руке, как это делали другие, глупые девчонки. Рука скользнула под блузку, обняла одну грудь. В ее глазах он читал понимание и ответное желание. Глаза застлал красный туман, в ушах зашумело. Клаус так сильно сжал ее грудь, что у Суль потом несколько недель не сходили иссиня-черные синяки. Он уже плохо соображал, но тем не менее заметил ее обнаженные коленки, хотя точно помнил, что не раздевал ее.
