— Боже милостивый! Суль, я ждал этого момента. Это все из-за моей работы и… твоей неосторожности. Но чтобы дело так далеко зашло… Кто это? Герр Йохан?
— Нет. Церковный служка.
— Ай, он! Отвратительный человек. Живет с двойной моралью. Поэтому он очень опасен.
Суль невинно посмотрела на Тенгеля:
— Знаешь, он говорил очень странные слова. Я не все поняла. Он сказал, что если я буду доброй, покладистой… то он меня отпустит. И он лапал меня своими паршивыми руками. Зачем он это делал, а, Тенгель?
Ее приемный отец перевел дыхание:
— Что? — зарычал он. Неожиданно у него пропал голос, — А еще что он делал?
— Ничего, — беспечно ответила Суль, — Я сказала ему, что он мне противен и что он дурак. А потом ушла.
Тенгелю потребовалось время, чтобы переварить эту новость.
— Боже, что нам делать? Что нам делать, Суль? — прошептал он. — И ты и я в опасности. Бежать из нашей любимой Липовой аллеи?
— Ничего страшного. Он далеко не уйдет.
Тенгель побледнел.
— Суль, что ты сделала? — прошептал он. Она пожала плечами.
— В тот момент я думала о Силье, о моих братьях и сестре, о тебе. О всех нас.
Тенгель схватил ее за руки и затряс:
— Что ты сделала, Суль? Отвечай! Что… Ханнины смертоносные колючки? Они у тебя есть?
— Ой! Больно!
Он отпустил ее. Суль поправила блузку:
— Да, они у меня есть.
Тенгель застонал.
— Беги за ним. Скорее! Да быстрее же, чертова колдунья!
Тенгель еще не называл ее так никогда в жизни. Но сейчас он словно помутился рассудком от ужаса и отчаяния.
Суль глянула вниз. Служка подходил к церкви.
— Уже поздно, — сказала она, словно была в забытьи.
Тенгель посмотрел на церковь. Служка покачнулся, схватился за ствол березы, пытаясь подняться. Он был уже у самой церковной ограды. Вот в последний раз дернулся и упал.
— О Боже! — снова прошептал Тенгель, спрятал лицо в ладони и упал на колени. Ноги подкашивались.
— Но ведь он мог убить нас, — стараясь казаться наивной, проговорила Суль. — Он очень плохой человек, Тенгель.
Он не отвечал. Суль молча ждала. Наконец он выдавил:
— Поэтому ты такая… такая довольная?
— Нет-нет, я думала совсем о другом.
— О чем же?
— Да так, ни о чем.
Тенгель не мог пошевелиться. Его словно парализовало.
— Никто не видел, что он пришел отсюда, — сказала Суль так, словно речь шла о детских шалостях. — Теперь нам нечего страшиться.
Тенгель очнулся. Все эти годы он подавлял в себе свои необычайные способности, несмотря на неудачи, горе и злость.
Он поднялся.
— Суль, — сказал он бесцветным голосом. Это было страшно.
Она обернулась и посмотрела на него. И буквально окаменела. Человек, стоявший рядом с ней, совершенно изменился. Вроде бы тот же самый Тенгель, но в то же самое время и не он. Перед ней стоял злой дух во плоти. Напряженные губы, побелевшие крылья носа, а глаза… Глаза метали молнии.
— Давай сюда корзинку, — коротко приказал он.
Суль крепко прижала корзинку к себе и попыталась сопротивляться.
— Нет. Здесь мои самые ценные вещи. Ханна дала мне эту корзинку, научила всему, что знала сама. Какие травы собирать, как ими пользоваться. Ей бы не понравилось…
Суль замолчала. С ней происходило что-то странное. Все вокруг вдруг заволокло серой дымкой. Она ясно видела только глаза и ужасное лицо Тенгеля и руку, протянутую за корзинкой. Суль не знала, что Тенгель обладает такой силой.
Наоборот, она всегда верила в то, что ее знания и сила более могущественны, чем у Тенгеля. Все ее существо пронзил страх, и, сама не желая того, она протянула ему корзинку.
Тенгель взял корзинку, даже не заглянув в нее, и сказал:
— Тут, конечно, далеко не все. — У него даже голос изменился, стал каким-то хриплым, нечеловеческим. — Дома у тебя тоже есть запас трав. Ты отдашь мне все. Попробуй только спрячь что-нибудь.
Суль кивнула. У нее не было сил сопротивляться.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — его страшное лицо приблизилось к ней, — что найдешь новые травы. Если ты посмеешь, то я убью тебя. Ты прекрасно знаешь, что я могу это сделать. Ты, Суль, стала опасна для окружающих. Меня ты убить не сможешь, потому что я всегда чувствую, о чем ты думаешь.
Суль об этом знала. Все ее упрямство и строптивость растворились, как роса на солнце; глаза наполнились слезами.
— Отец, я хотела как лучше, — плакала она. — Я хотела только защитить вас от дурных людей.
Тенгель расслабился и снова стал человеком. Он поставил корзинку на землю и протянул Суль руки. Та, плача, упала к нему в объятия.
— Пожалуйста, отец, больше никогда так не делай, — просила она. — Это так ужасно.
Он гладил ее по голове, а в глазах тоже стояли слезы.
— Суль, малышка, любимое мое дитя, что же нам с тобой делать? Мне так хочется, чтобы Силье тобой гордилась. Ты моя племянница, моя самая близкая родственница, и я очень люблю тебя, как своего собственного ребенка. Но Силье, в общем-то, не должна о тебе заботиться. Она делает это только потому, что в ней много добра и тепла к людям. И мне бы не хотелось, чтобы ты ее разочаровала.
Суль тихонько сопела. И всегда, когда бывала чем-то сильно тронута, называла его отцом.
— Я пытаюсь, папа, я очень стараюсь быть доброй и хорошей. Мне очень хочется быть такой, как надо, но, знаешь, так интересно быть плохой!
— Я знаю об этом, девочка моя. Это проклятие нашего рода.
— И если ты отберешь у меня мои травы, то ты тем самым отнимешь и жизнь.
— Жизнь? Нет, не думаю. Но…
Тенгель замолчал. Только что он понял, что ему давным-давно следовало бы сделать. Он отстранил от себя девочку, посмотрел в ее невинные глаза, полные слез.
— Суль, я был полным идиотом. Я нашел выход.
— Что ты хочешь сказать?
Он обрадовался, глаза снова заблестели.
