— Нет, это совсем не хорошо. Мы в очень старом, запущенном доме, где должны были происходить сотни событий. Здесь рождались дети, в этом доме умирали старые и больные, здесь разыгрывались трагедии и бывали моменты радости. Здесь ужасно пахнет, но это не имеет никакого отношения к самой атмосфере дома. Здесь не чувствуется никаких следов прошлой жизни, никаких вибраций, никакого чувства смерти или чего угодно другого. Дом с такой длинной и богатой событиями историей — и ничего! Как будто бы…
—Да?
— Как будто бы дом испуган. Словно он умышленно скрывает подробности, прячет их от меня… Я не понимаю этого. Я не потеряла своих сверхъестественных способностей. Только они здесь не работают. Я ощущаю себя, ощущаю свои чувства и впечатления. Я чувствовала также огромную тоску во всей деревне, пока мы шли сюда. Но внутри дома… все мертво.
Она сделала знак, говоривший, что им надо присоединиться к остальным.
Пока она шла за Сандером, внутри возникла боль и тоска. «Он никогда ничего не узнает, — подумала она. — Он никогда не узнает, как я скучаю по нему, как я стремлюсь быть с ним день и ночь. Пока он ничего не почувствовал, я могу сохранить его дружбу. Затем — если он догадается — всему конец. Он отвернется от меня с отвращением. С удивлением и презрением.
Мне необходимо придерживаться нейтральной дружбы, чего бы мне это ни стоило».
В соседней комнате стояла Аделе и беспомощно озиралась вокруг. Они ее понимали. Весь дом говорил о запустении. В стенах можно было пробить дыру хоть пальцем, нависающий потолок, вздувшийся пол. Нет, последнее было не совсем верно, таким он был лишь в гостиной. В этой же комнате был только земляной пол.
— Здесь дурно пахнет, — пожаловалась Аделе. — Словно старой, забытой половой тряпкой.
Да, все это чувствовали. Запах гнилого, разложившегося тряпья.
Ливору удалось зажечь и очаг, и лампу, и теперь они соперничали между собой, освещая неверным, колеблющимся светом углы старого дома. Но свет местами не достигал их. Беспокойные тени лежали и двигались, крадучись, в дальних частях комнаты и внутри, в спальне, маленьком помещении, напоминавшем альков. Бенедикте стояла неподвижно и всматривалась в эту бесформенную, постоянно менявшуюся темноту, несшую отпечаток древности из-за этих невероятно толстых бревен, время от времени выступавших из мрака. Это должна была быть самая старая часть дома, остальное пристроили позже.
Почему? Откуда это чувство пустоты, стерильности в таком старом и много пережившем доме?
Теперь ей бы очень пригодился кто-нибудь из рода Людей Льда. Но ныне живущие не обладали особыми способностями. А к мертвым обращались лишь при крайней необходимости.
Ее глаза приобрели особый, резкий блеск, они словно буравили темноту в углах.
В результате она почувствовала исходящую откуда-то трепещущую настороженность и неусыпную бдительность. Но дом выдержал атаку. Не выдал ничего из своей истории.
Бенедикте показалось, что между ней и домом идет война. Или, может быть, она борется не с самим домом? А с чем-то, что скрывается среди его теней?
Внезапно она почувствовала себя беспомощно-юной и неопытной. Но она утешала себя тем, что такие же чувства должен был испытывать Хейке в тот раз, когда он сражался с ведьмой в Штрегешти. Ему было не намного больше лет, чем ей сейчас. И ему удалось победить, значит, она обязательно должна хотя бы попробовать решить загадку Ферьеусета.
Но у Бенедикте было нехорошее предчувствие, что на этот раз в игру вступили более могущественные силы. Ее амулет вращался с невиданной силой с тех пор, как они подошли к этому обреченному и покинутому месту.
Она глядела на мертвые, трухлявые стены и прислушивалась к звукам снаружи.
Никогда ей не встречалось ничего подобного.
— Но мы же не станем ночевать здесь, — пожаловалась Аделе. — Разве нет дома получше? Ливор покачал головой.
— Остальные совсем обвалились.
— Господи, Боже мой, — прошептала Аделе. — Многое мне пришлось вытерпеть в этой ужасной поездке, но это — предел! Это же не дом, а свинарник!
— Если калоши не подходят, можешь отправляться домой, — зарычал Свег, который был, в общем-то, согласен с ней.
Аделе бросила взгляд в темноту за окно и смолкла. Поездка домой в одиночестве не особо привлекала ее.
— Мы можем подмести пол в ближней комнате, — спокойно сказала Бенедикте, хотя сама и чувствовала сильнейшее желание выскочить наружу на свежий воздух и убежать как можно дальше от этого ужасного дома. — А что у нас, собственно, находится на чердаке?
— Я не знаю, — ответил Ливор с извиняющейся улыбкой. — Но достаточно, по-моему, взглянуть на потолок, чтобы…
Все подняли глаза и скептически посмотрели на прогнувшийся потолок.
— Нет, — сказал Свег. — В этом ты прав. К тому же… Сдается мне, я узнаю ситуацию.
Остальные кивнули. Все, за исключением Аделе и Ливора, недавно побывали в похожем доме. С заброшенным вторым этажом.
— Остается только надеяться, что этот чердачный этаж не прячет столь же много непристойного, как и тот, прежний. С нас довольно подобных секретов, спасибо! — сказал Сандер.
— Ну-ну, — сказал Свег. Он осмотрелся вокруг. — Так, здесь внутри земляной пол, но имеется и пара кроватей. Хоть они и ужасно короткие, должен я заметить. Если дамы лягут здесь, то мы, мужчины, разместимся в ближней комнате. Все равно посреди ночи мы не придумаем ничего лучше.
Аделе и Бенедикте печально смотрели на две кровати. Старые деревянные доски с мусором, пылью и мышиным пометом.
Но земляной пол был еще хуже.
Только Сандер выглядел бодро и жизнерадостно.
— Но сперва нам необходимо немного подкрепиться! А потом Ливор расскажет нам о Ферьеусете.
Мысль о еде заставила всех просветлеть. Они собрали на стол нехитрую дорожную провизию и ели, сидя на отчищенных кроватях за единственным в доме столом, запивая теплой водой, которую кое-как удалось вскипятить. Сандер вытащил оставшуюся у него фляжку с вином. Ему казалось, что момент для этого настал вполне подходящий.
Настроение у большинства поднялось. Только Бенедикте сидела неподвижно и прислушивалась к странной тишине стен.
Ливор набил свою трубку и поднес к ней лучинку с огнем, прежде чем начать:
— Я знаю не более того, о чем говорит народная молва.
— И этого вполне достаточно, — поддержал его пристав Свег.
Ливор кивнул. Бенедикте сидела и изучала профиль Сандера, который казался ей замечательным, интересным и оживленным. Он повернул голову и встретил ее взгляд. Он смотрел жизнерадостно и слегка заинтересованно. Она быстро отвернулась и стала прислушиваться к словам Ливора.
— Здесь, в Ферьеусете, всегда болтали. О ведьмах, домовых и всяких потусторонних
