Они вошли в дом и не могли дальше продолжать разговор. В это время приехали хозяева. Даг не преувеличивал: руки молодой женщины дрожали, на лице были следы бесконечных слез.
Даг представил их друг другу тихим голосом:
— Это моя сводная сестра, Суль Ангелика, а это мои любезные хозяева, граф и графиня Страленхельм.
— Твоя сестра просто очаровательна, — сказал граф и взял за руку склонившуюся в глубоком поклоне Суль. — Посмотри, Хенриетта, какие глаза! Я никогда не видел подобного цвета! Янтарно-желтые!
Его жена лишь слабо улыбнулась и кивнула. Суль смотрела с восхищением на ее платье и драгоценности. Ее кружевной воротник был размером с мельничное колесо, шляпа украшена жемчугом, под парчовым — был каркас, на который можно было положить руки.
Обращаясь к Дагу, граф сказал:
— Покажи Суль ее комнату, Даг, а мы пока распорядимся насчет еды. Прошу вас обоих извинить мою жену. Она не будет присутствовать, она сейчас не в состоянии много говорить.
— Конечно, я понимаю, — тихо сказала Суль.
Внезапно ее наполнило мощное, незнакомое чувство, уверенность в своих силах, делающая ее крайне возбужденной и нетерпеливой.
Графиня вышла из комнаты, прижимая к лицу платок.
Суль обратилась к графу:
— Комната подождет. Я могу помочь Вам найти ребенка.
— Суль! — предостерегающе произнес Даг. Хозяин дома сделал знак рукой, прося его помолчать.
— Что Вы имеете в виду, юная дама?
— Даг, я знаю, что не должна говорить об этом, но дело спешное, понимаешь?
— О чем Вы говорите? — спросил граф. — Вы что-то знаете?
Даг стал между ними.
— Это смертельно опасно для моей сестры. Я не сомневаюсь, что она может помочь, но она поплатится за это жизнью! Все зависит от Вашей осторожности.
— Объясни же, в чем дело!
— Вы видели глаза моей сестры, граф Страленхельм. Такие глаза даются не просто так. Если Суль говорит, что дело спешное, значит, она знает, что ребенок жив. Во всяком случае, пока жив. И если она ждет, чтобы Ваша супруга вышла из комнаты, значит, она знает, что Ваша супруга не в состоянии скрывать тайну.
Граф растерянно смотрел то на одного, то на другого.
— Жизнь моего ребенка для меня превыше всего.
— Клянетесь, что никогда никому не расскажите о том, что узнаете сейчас? — спросила Суль. Она так переполнилась нетерпением, что с трудом могла усидеть на месте. — Что никогда не выдадите меня.
— Клянусь.
— Хорошо. Тогда дайте мне какую-нибудь его вещь, рубашонку, которую ребенок недавно носил и которую еще не постирали. Но помните, я не обещаю, что найду его. Я только попытаюсь сделать все, что в моих силах.
Высокий, худой граф Страленхельм порывисто вздохнул.
— Прошу Вас, фрекен Суль. За малейший проблеск надежды я буду благодарить Вас на коленях.
— Могу ли я положиться на Ваше молчание?
— Я хорошо понимаю, что может случиться с Вами, если власти узнают о Ваших… способностях. Но моя жена уже выразила пожелание, чтобы я обратился к… так называемой мудрой женщине, но мы никого не знаем, да я просто и не осмеливался искать. Пусть моя благодарность будем гарантией моего молчания!
— А если у меня не получится?
— Тогда я буду благодарен Вам за Вашу попытку. Только вот моя жена или кто-то из прислуги могут войти…
Суль порылась в карманах платья.
— Дайте сейчас Вашей супруге это снотворное. Проследите, чтобы она выпила все. А слуг отошлите куда-нибудь.
Граф выразительно посмотрел на Дага.
— Ты ничего не говорил мне об этом, Даг.
Даг с горечью улыбнулся.
— О таких талантах вслух не говорят, Ваша милость.
— Да, да, ты совершенно прав.
Он вышел из комнаты, взяв порошок.
— Тебе не следовало делать это, Суль! — прошептал он.
— Не следовало?
Он вздохнул.
— Нет. Если тебе это удастся, ты всю жизнь будешь пользоваться его расположением. А он могущественный, Суль! Более могущественный, чем ты думаешь!
— Так кто же он, в самом деле?
— Судья. Один из высших законодателей Дании.
— Ой! — воскликнула Суль и тут же прикрыла рот рукой. — Тогда мне придется сделать все как можно лучше — ради себя самой!
— Да. Не удивительно. Не удивительно, что он не нашел ни одной «мудрой женщины»! Всех их он приговорил к смерти! Вот почему я и просил тебя держать язык за зубами.
— Но я не могла молчать, Даг. Я знаю, что ребенок жив и что ему плохо. Это чувствуется: кажется, что рыдают стены.
— Будем надеяться, что ты найдешь ребенка, — произнес Даг, и в его голосе звучало беспокойство.
2
Граф вернулся.
— Я дал жене порошок, — коротко сообщил он. — И сказал слугам, что мы хотим побыть одни. Вы правы, в таком истеричном состоянии Хенриетта тут же начнет кричать во весь голос. Я нашел одну маленькую игрушку, которую мой сын обычно держал в руках во время сна. Все остальные вещи постирали.
Суль взяла у него мягкую тряпичную куклу.
— Игрушка, это хорошо. Можно мне присесть?
— Разумеется. Простите, что я столь невнимателен!
Она села.
— А теперь я попрошу Вас помолчать.
В комнате воцарилась мертвая тишина. С улицы не доносилось ни звука. Все вокруг замерло. Суль поднесла к лицу тряпичную куклу. Она сидела неподвижно с закрытыми глазами.
Наконец она заговорила. Голос ее был монотонным, она почти шептала:
— Мрак… холод. Тупик.
Графу не терпелось спросить, жив ли он, но он обуздал свое желание.
— Он спит, — сказала Суль. Голос ее опять стал нормальным. — Может, он без сознания, я не знаю. Я ощущаю страх, сильнейшую опасность, одиночество. Но старик ничего не замечает.
«О, Господи…» — подумал граф Страленхельм. Все мысли вылетали у него из головы, все было так
