необычно, ведь эту женщину, давшую ему сомнительную надежду, он, собственно, должен был осудить. Что ему делать? Нет, прежде всего он отец. Профессия здесь не имела значения, все умерло в этот миг.
И все же совесть мучила его. Он не хотел ни о чем думать, но тяжелые мысли не оставляли его. Как следовало поступать со всеми женщинами, которых он приговорил к смерти без всякой жалости, во имя справедливости?
Суль заговорила. Это был и вопрос к присутствующим, и обращение к самой себе:
— Он белокур. У него тонкие, пушистые волосы. Ему примерно один-два года. Думаю, скорее, два. Он одет в бархатный костюмчик пурпурно-красного цвета. Широкий кружевной воротник…
Граф бросил вопросительно-изумленный взгляд на Дага.
— Я ничего не говорил ей, — шепотом ответил Даг.
Казалось, эти слова вдохнули в несчастного отца новые силы: спина его выпрямилась, в глазах, ввалившихся от бессонных ночей, загорелась надежда. Он был намного старше своей жены, аскетически худой, хорошо сложенный, с пронзительным взглядом. Он с восхищением смотрел на свою удивительную гостью.
Суль была довольна. Она реализовала свои способности, она была центром внимания. Но ее беспокоило состояние ребенка, нервы ее были напряжены.
— Надо спешить, — нетерпеливо сказала она. — Дело неотложное!
— Но где он? — вырвалось у графа.
— Не знаю, — отрезала Суль, уже больше не контролируя свои манеры.
— Его кто-то увел?
— Нет, я не вижу никаких следов злодейства. Молчите, я что-то нашла!
Граф уже настолько был увлечен делом, что не обращал внимания на тон, которым разговаривала с ним Суль.
Даг был горд за сестру, но в то же время озабочен возможными последствиями происходящего. Они росли вместе, он был свидетелем необычайного дара Тенгеля и Суль, но все-таки он никогда не был с ними по-настоящему близок. Все это было не свойственно ему самому. Он вдруг заметил, что сидит, сжав кулаки. Чего, собственно, добивалась Суль? Хоть бы это все кончилось по-хорошему!
— Я вижу засов, — сказала она, нервно теребя скатерть. — Засов, который закрыт.
— Кто-то запер его изнутри? — сдавленно произнес отец ребенка.
— Нет, там темно…
Ему хотелось спросить, как же она видит все это, если там темно, но он опасался, что вопрос его окажется слишком наивным.
— Он сам запер себя изнутри, — ответила она. — И он не может открыть его.
Граф сидел, как на иголках. Его глаза были широко раскрыты, как у безумца.
— Он в доме?
Суль медлила с ответом.
— Не думаю. Я не знаю этой местности, но он где-то рядом, такой малыш далеко не уйдет! Как он пропал?
— Я был в своем кабинете, расположенном рядом с этой комнатой вместе с Дагом, который читал. У моей жены были в гостях две подруги — они болтали в гостиной. Мальчик сидел здесь на полу и играл. Няня была наверху, в детской, наводила там порядок. Спустившись вниз, чтобы забрать мальчишку, она принялась звать его, и тут дамы впервые обнаружили, что наш сын пропал.
— Когда это произошло?
— Они уверяют, что через четверть часа после того, как они перестали смотреть за ним. Он был очень спокойным ребенком, мог подолгу играть сам с собой. Фрекен Суль… Найдите его! Прошу Вас… сделайте все, что возможно!
Она кивнула.
— Где он сидел?
Граф показал:
— Здесь. На полу возле камина.
Суль встала и пошла туда. Опустилась на колени и ощупала планки паркета. Вид у нее был растерянный.
— Здесь чего-то не хватает. Что-то Вы забыли…
— Не может быть. Мы осмотрели все тысячу раз, все закоулки в доме…
— Его нет в доме.
У графа перехватило дыхание.
— Мы не могли ничего забыть…
— Но как же он вышел отсюда? Разве он мог сам открыть дверь?
— Нет. Но, как Вы видите, двери во всех комнатах открыты. Входную же дверь он сам открыть не мог, а дверь, ведущая в сад, заперта. Поэтому мы и подумали, что кто-то увел его. Разве это не так?
Суль встала. Она вся дрожала от возбуждения и раздражения.
— Это что-то… У Вас есть собака?
— Да, — удивленно ответил граф. — Большой немецкий дог.
— Он мог открыть дверь?
— Дверь, ведущую в сад, да. Но она была заперта, когда мальчик исчез.
Даг быстро встал и вышел в соседнюю комнату. Там была дверь, которую дамы не заметили в тот день. Суль вместе с графом пошли за ним.
— Но в тот день собаки в доме не было, — пояснил граф. — Она была привязана под кухонным окном.
— В саду?
— Да… хотя и не совсем. За углом, в огороде.
— Вы сами привязали ее?
— Нет, я не знаю, кто привязал ее. Возможно, кто-то из слуг.
— Значит, Вы об этом не подумали.
— Нет, собака не принималась во внимание, поскольку она была на цепи.
Они осмотрели дверь, ведущую в сад. Дверная ручка находилась слишком высоко для маленького ребенка, но… Руки Дага легли на щеколду, словно лапы большой собаки. Он надавил на ручку. Защелка открылась, и они легко представили себе, как туловище крупной собаки протиснулось в дверь. Некоторое время Даг стоял неподвижно, глядя на дверь. Медленно и беззвучно дверь снова закрылась, защелка захлопнулась с легким щелчком. Дверь снова была заперта.
— Да, но собака была на цепи, — настойчиво повторил граф.
— Вопрос в том, когда ее посадили на цепь, — сказал Даг. — Это могло быть и после того, как мальчик исчез, и до того, как дамы обнаружили пропажу.
— Я сейчас же проверю это, — сказал граф. — Кто и когда привязал собаку. Вы ведь понимаете, мы все время исходили из того, что кто-то проник в дом через главный вход и увел мальчика, когда тот на миг оказался без присмотра. Подождите минутку, я спрошу у слуг.
— Не теперь, — резко произнесла Суль. — Мы не можем тратить время на пустяки. Ясно, что в этом деле замешана собака. Пойдемте в сад!
Сад был небольшим, огражденным с одной стороны высокой стеной соседнего дома, а с другой — густой живой изгородью, справа же от них находились низкие сараи, за которыми начинался пустырь. Они направились прямо к этим сараям, откуда видна была кухня. Там, свернувшись возле конуры, лежала собака. Увидев их, она вскочила и завиляла хвостом. Даг подошел и потрепал ее по загривку.
А Суль уже шла вдоль сараев. Из конюшни доносилось ржание, в другом сарае хрюкал поросенок.
— Мы осмотрели все сараи, — сказал граф, — все до одного.
Она кивнула.
— Его здесь нет. Вы можете пустить собаку по его следу?
— Конечно. Но это не ищейка, и даже если мы возьмем сейчас ищейку у знакомых, след уже слишком стар. Всю ночь после того, как мальчик исчез, шел дождь.
