чье имя нам известно. Я не могу взять и сказать: «Хочу, чтоб моя душа переселилась в воина клана Хейке, а какого — неважно». Так не годится.
Доктор Сёренсен был с ним согласен.
— Итак? Кого мы знаем? Натаниель задумался.
— Этот человек должен быть рядом с Сэдзуко в момент ее смерти… И это должен быть мужчина — раз у меня мужская душа. Ибо различия в психике мужчин и женщин, способе их мышления
Сёренсен стоял, прислонившись к стене; ему казалось, что все это происходит во сне, а не наяву. Перед ним сидел, судя по всему, умный и здравомыслящий молодой человек и рассуждал о том, как ему перенестись в битву, которая произошла около восьмисот лет назад! В Японии! Да еще требовал, чтобы он, доктор Сёренсен, помог ему в этом!
Но что всего поразительнее, — доктор верил в него и готов был ему помочь.
Хорошо, что рядом не было ни одного приверженца традиционной медицины или какого- нибудь педанта из здравоохранительных органов.
— Так кого мы, собственно говоря, знаем? — повторил доктор.
— Императора Антоку? — тихонько подсказал Йонатан.
— Фактически только его, — ответил Натаниель. — Но ему было всего восемь, и вероятнее всего, он умер
Сёренсен кивнул.
— Так поступали в Японии в старые времена. В ту пору у людей было необыкновенно развито чувство чести. Честь и верность ставились превыше всего.
Натаниель все еще пребывал в раздумьях.
— Ни одного мужского имени в клане Хейке. Значит, нам надо перейти во вражеский стан. Там выбор чуть побольше.
— Ёшидзуне Победоносный, — предложил Йонатан, украдкой заглянув в полученные из посольства бумаги.
Натаниель криво улыбнулся.
— Да уж, быть победителем куда как заманчиво. Только вряд ли он ступил на борт императорского корабля, — для этого он слишком почитал Сына Солнца, он же был напичкан суевериями и предрассудками. Мне бы подошел и могучий Бенкей — не будь он верным слугой и тенью шидзуне. Кажется, я нашел! Предводитель клана Гэндзи, старший брат Ёшидзуне — Ёритомо. Нам мало что о нем известно. Но это приемлемая кандидатура. И знаете, почему? На его глазах его младший брат стремительно становится победителем, героем. Ёритомо боится быть обойденным. Так что он вполне мог захватить императорский корабль, наверняка он считал, что теперь, когда Япония осталась без императора, верховная власть должна перейти к нему. К вашему сведению, в клане Гэндзи тоже были императорские отпрыски.
— Эк ты рассуждаешь, — усмехнулся Йонатан, который был на девять лет старше Натаниеля. — Но… исходя из своего скромного военного опыта, я считаю, что твои слова звучат довольно-таки убедительно. Попытка не пытка.
— Ты уверен? — мрачно улыбнулся Натаниель. — Ты повторяешь избитую фразу, не задумываясь над ее смыслом.
— Да, действительно, — смущенно ответил Йонатан.
— Доктор Сёренсен, я готов.
— Бог ты мой, да как же я это сделаю? — запротестовал доктор. — Я никогда подобными вещами не занимался.
— У нас
— И как это ты все помнишь, — поразился Иона-тан.
— Я должен быть уверен, что попадание будет прямым, — ответил Натаниель, укладываясь на диване в гостиной. В спаленке, где лежала Тува, было слишком тесно. Кроме того, этот сеанс требовал полной сосредоточенности, тишины и спокойствия. Тувино же безжизненное присутствие могло отвлечь Натаниеля, а то и парализовать его волю.
Йонатан украдкой посмотрел на часы. Было уже далеко за полночь, но им было не до сна и не до еды. Они всецело погрузились в решение стоявшей перед ними задачи. Ведь наутро Винни с Рикардом определенно забеспокоятся и станут гадать, где же все-таки находится Тува. Они начнут искать ее; Рикард, вероятно, прибегнет к помощи своих коллег-полицейских, Винни начнет обзванивать родственников — и от Волленов они узнают, в чем дело. После этого они приедут сюда. Это надо предотвратить!
Доктор Сёренсен внутренне собрался для проведения сложнейшего в его жизни эксперимента. Но он совершенно не верил, что у них что-то получится.
Правда, он не знал до конца, что же представляет собою Натаниель. Избранный в роду Людей Льда. Потомок ангелов тьмы, демонов ночи и демонов бури, вдобавок — седьмой сын седьмого сына.
Недостаток Натаниеля заключался в том, что он был чересчур скромен и предпочитал умалчивать о своих достоинствах. Теперь ему предстояло показать, на что он способен.
Он слышал, как приглушенный голос доктора Сёренсена стал мало-помалу от него отдаляться.
— Ты погружаешься, — безостановочно твердил этот голос. — Погружаешься все глубже и глубже…
Но не в себя, ибо ты должен перейти в тело другого. Ты погружаешься сквозь слои времени… Сквозь века… Ты минуешь XIX век, XVIII-ый. Ты уже в XVII веке. Но ты погружаешься еще глубже… XVI век. XV век… Натаниель чувствовал, что доктор слабо верит в успех их начинания.
— Продолжайте, не останавливайтесь, — тихо проговорил он. — Все идет прекрасно, продолжайте!
— XIV век, — уже с большей уверенностью произнес Сёренсен. — Теперь ты в XIII веке. Ты погружаешься еще глубже, но теперь уже медленнее…
Сознание Натаниеля постепенно замирало, всякая работа мысли прекратилась, он лишь воспринимал указания.
— 1190… 1189… 88… 87… 86… 1185 — оставайся там!
Сёренсен говорил очень медленно, очень тихим, убаюкивающим голосом.
— Сейчас ты перемещаешься в пространстве. К востоку. Ты паришь над землей.
До этого Натаниелю очень помогало его активное воображение. Ему ничего не стоило мысленно вернуться назад через столетия, он видел, как время поворачивает вспять, как условия жизни людей становятся все более и более примитивными, видел самые разные эпохи…
Теперь ему пришлось избрать другой способ вживания. Времени у него на это ушло немного, но потребовало немалого умственного напряжения. Наконец он слабо кивнул доктору. Он видел себя парящим высоко над землей.
— Ты смотришь вниз, — монотонным, усыпляющим голосом продолжал Сёренсен. — Швеция. Ты ее видишь?
