видеть их необыкновенного гостя. Но Тува, отмеченная проклятием, конечно же, его видела.
Она стояла, постанывая от нетерпения.
— Значит, это был вовсе не сон, — причитала она. — Только сейчас мне кажется, что все это было во сне. А Натаниель… Он… О, помогите ему, помогите, это я во всем виновата. Что я наделала, что я только наделала!
— Ты знаешь, что с ним сейчас? — спросил Йонатан.
— Нет. Ведь я оставила его один на один с Тенгелем Злым. А сама вернулась обратно — с помощью Ганда.
— Я что-то не понимаю, — растерянно произнес Йонатан. —
Очень быстро, чтобы не потерять связь с пациентом, доктор пояснил:
— Это потому, что Тува сама погрузилась в транс. А Натаниеля погрузил я.
Йонатан посмотрел на свои руки — они дрожали. Натаниель был один на один с Тенгелем Злым… Натаниель, их единственная надежда!
То, что стала рассказывать Тува, его нисколько не успокоило.
— Он, Тенгель Злой, сказал, что не может добраться до тела Натаниеля, а следовательно, убить его. Но он решил уничтожить его дух, его душу, или разум, или мысли, я не помню, как он выразился, этот мерзкий ублюдок. Кстати, Йонатан… Я теперь с вами.
— То есть теперь ты на нашей стороне?
— Да. Если вы только захотите принять меня.
В голосе ее звучали страх и готовность к отпору. Йонатан подошел к ней и крепко обнял.
Чтобы скрыть смущение, она состроила кокетливую гримаску:
— Я обещала Ганду, что буду пай-девочкой. Вот кто мой герой.
— Отлично, Тува, добро пожаловать! Знай, что и ты сама, и твои способности нам очень нужны.
До чего же это было прекрасное чувство! Как хорошо и тепло сделалось у нее на сердце, когда она изгнала оттуда неприязнь и враждебность!
«Те, кому ты друг, станут
Тува фыркнула в ответ, ей показалось, что это избитая фраза. Но сейчас… Так оно и есть, это сущая правда!
— Вы не могли бы потише, — шепнул им доктор. — По-моему, он просыпается.
К удивлению Йонатана, Тува подошла к входной двери, распахнула ее и тотчас закрыла.
Вернувшись на цыпочках в гостиную, она выразительно зашевелила губами:
«Это я выпустила на улицу Линде-Лу».
Йонатана вмиг покинула серьезность.
«Он же не
Это вовсе не значило, что они непочтительны — просто стало сказываться напряжение. Оба они были глубоко благодарны юному Линде-Лу за его вмешательство, когда помощники Натаниеля в Осло заснули, так сказать, на своем посту, — ведь тем самым он спас Натаниелю жизнь.
Ибо сейчас Натаниель открыл наконец глаза и с наслаждением потянулся.
— Ну что же, спасибо вам и хвала, доктор Сёренсен! А то я уже собрался прекратить всякую борьбу и сопротивление, пойдя на поводу у лени и равнодушия. Спасибо, огромное всем спасибо! Привет, Тува, хорошо, что ты здесь. Вы и не представляете, до чего это чудесно — вернуться назад! Кстати, привет вам от моего деда по матери.
— От твоего деда? — удивленно переспросил Йонатан и принялся вычислять. — Так это же… Тамлин, ночной демон, которого забрали черные ангелы!
— Вот именно! Он сидел позади меня на волке, когда мы спасались бегством от Тенгеля Злого. Хотя я его никогда и не видел, я понял, что это он.
Доктор Сёренсен закрыл лицо руками и застонал. Он вконец запутался в этих родственных связях!
14
Легкомысленная вылазка Тувы и Натаниеля в мир духов все же имела и положительный результат: в головоломке, которую представляло собой происхождение Людей Льда, прибавилось несколько новых звеньев. Теперь они знали, откуда был родом отец Тенгеля Злого и как примерно складывались первые года жизни Тенгеля.
Но им по-прежнему не доставало еще многих и многих звеньев.
Эту зиму большинство Людей Льда провели в глубокой тревоге.
И не только из-за рассказов Натаниеля о том, что Тенгель Злой нарастил свою силу в последние годы спячки, — у них были и другие причины для беспокойства.
Отмеченные проклятием и избранные пытались преодолеть внутренний страх, прочие же ощущали все усиливающееся вмешательство со стороны предков. Не то чтобы они что-то видели, но они чувствовали, — за ними наблюдают, о них заботятся, их охраняют. Как будто на самой периферии их существования зашевелилась некая темная сила. Как будто они находятся посреди необъятной равнины, поросшей высокой травой. А по краям ее, — такое у них время от времени появлялось чувство, — бродят крадучись и следят за ними какие-то существа, и описывают круги, намереваясь приблизиться, да только не знают, как лучше на них напасть.
А может, они боялись стражей и хранителей Людей Льда?
Эта зима принесла много страха и опасений.
Винни, которая так и не узнала
Винни чувствовала, что ее несчастная, любимая дочь нуждается в ней. С одной стороны, это было приятное чувство, ведь до сих пор ее материнскую заботу постоянно отвергали.
Но ей больно было видеть, как Тува подолгу простаивает перед зеркалом, наблюдать за ее трогательными попытками приукрасить себя. И слышать за стеной ее тихий плач, когда попытки эти кончались ничем. А так оно всякий раз и было.
В такие минуты сердце Винни готово было разорваться от горя.
Ибо что она могла сказать в утешение? «Когда у тебя веселый и приветливый вид, с тобой никто не сравнится…»
Нет, эту избитую фразу Тува слыхала уже множество раз. Можно было бы привести и другой довод: «Сейчас ты молода, и потому тебе вдвойне больно. Но с возрастом ты не будешь так сильно переживать».
Не будешь переживать? Смиришься? Смиришься с одиночеством?
Нет, сказать такое у Винни не поворачивался язык.
Между тем Рикард переговорил со своими родственниками и узнал, что приключилось с Тувой. Человек трезвый, Рикард определил это как «сновидения в состоянии транса».
Однако ему пришлось пообещать не докладывать о докторе Сёренсене в полицию, поскольку тот не виноват в происшедшем — кашу заварила сама Тува. Или — Ханна.
Рикард тоже почувствовал, что за ним наблюдают и что-то готовится. Это до того его
