— Это мило с твоей стороны, йиий, — Тун-ши назвала его сейчас зятем. Обычно она обращалась к нему, используя слово «пеерене» — почетное звание для очень близких родственников. — Ну, а теперь я должна отдохнуть, ты понимаешь, у меня больше нет сил. Никто не знает, как у меня болит грудь. Так ты обещаешь? Этой ночью!
— Я обещаю. Но я не могу остаться здесь. И если Синсив не может последовать за мной, то я нарушу слово, данное ей. Что тогда с нею будет? Нет, я этого не могу!
— Не тревожься за Синсив, — сказала Тун-ши. — Ты сам устроил так, что наше племя познакомилось со многими другими. Для нашей дочери найдутся хорошие мужья.
— Но она же моя жена, и я за нее в ответе!
— Все устроится, Вендель, положись на меня!
С этими словами она велела ему идти. Вендель был взволнован и не понимал ничего.
В послеполуденное время собрался большой вновь созданный совет. Вендель отпросился с него, потому что он не мог следить за речью на разных диалектах. Руководители племен уселись в кружок перед площадкой для жертвоприношений. За ними стояли восемь племенных символов. Даже на расстоянии Вендель мог понять, что дискуссия была более, чем бурная. Время от времени тот или иной мужчина вскакивал и в ярости уходил, но всегда возвращался и снова молча садился. Никто не хотел упустить ничего…
Совещание длилось много часов. Женщины приносили им еду. Наконец, когда день закончился, пришли остальные участники соревнований. Было высказано мнение, что сейчас должно быть закрытие праздника и оглашение имен победителей. Тогда все было решено, как по мановению волшебной палочки. Члены совета встали и обняли друг друга. Венделя нашли и чествовали как героя, поскольку эта задумка принадлежала ему. Синсив видела, сколько внимания ему уделялось, и ее страсть разгорелась еще сильнее.
А ночью, последней ночью перед тем, как все гости должны были разъехаться по своим дальним домам, она приняла Венделя с большей радостью и усердием, чем когда-либо. И он не сделал ничего, чтобы предотвратить последствия их страсти. Он еще сумеет уговорить ее уехать с ним в Швецию.
На следующий день все гости покидали стойбище и радовались новому приезду сюда будущим летом. Даже таран-гайцы были довольны. Они увозили домой много призов и восемь невест, потому что за время праздников нашли себе мужей не только девчонки Венделя. Все пятеро сияли и болтали с ним. Они крепко обняли его, когда уезжали, к большому огорчению Синсив.
Он смотрел, как они исчезали в тундре, и думал, чувствуя горечь в сердце: «Люди врываются в мою жизнь и снова исчезают. Неудержимо и безостановочно. Когда я обрету покой, всерьез почувствую с кем-то настоящую общность? Здесь не мой дом. Я должен уже отправляться дальше. С женой, с которой у меня нет ничего общего, кроме вожделения. Это плохая основа для совместной жизни».
12
Три недели спустя, когда лед у побережья раскололся на небольшие льдины, а лето почти прошло, случилось нечто невероятное.
Шхуна для ловли тюленей из Архангельска пробилась по Карскому морю до самого Ямала и зашла в бухту, где было стойбище юраков. Это была первая в истории, но, надо думать, не последняя шхуна.
Переполох был колоссальным. Юраки вились вокруг судна, как прилежные пчелы.
Вендель был, может быть, самым взволнованным из всех. Он и Синсив были в гостях у ее родителей, и событие горячо там обсуждалось.
— Но мы можем добраться с ними до Архангельска, — воскликнул Вендель. — Они принимают меня за русского и не имеют никаких подозрений. Но Синсив не хочет.
— Да, я не хочу отсюда уезжать. Я не верю в тот мир, о котором рассказывает Вендель. Я хочу быть здесь!
Вендель был в отчаянии.
— Синсив, мы никогда больше не будем иметь такую возможность.
Но она плотно сжала рот и энергично затрясла головой. С отчаянием в сердце Вендель покинул чум, ему не хватало воздуха. Но он твердо решил взять ее с собой. Когда он вышел, Тун-ши узнала, что Синсив ждет ребенка.
Шаманка повалилась на постель и закрыла глаза.
— Так вот, мои дорогие, теперь я больше не хочу… Ировар, выйди и поговори с нашим зятем! Я желаю поговорить с моим сыном. Синсив, побудь с отцом! И обмани Венделя, что ты поедешь с ним!
Ировар послушно вышел. Его простое верное сердце было опечалено. Синсив неохотно вышла вслед за ним.
Тун-ши напряженно смотрела на юношу:
— Нгут, ты должен это сделать, потому что ты, мой сын. А затем… Большое судно уходит через три дня. Сделай так, чтобы Вендель был на нем! Нам он больше не нужен, отныне он становится для нас только обузой. Но твоя сестра Синсив останется здесь. Ее задача еще не выполнена. Она не станет печалиться о нем. Многие чужие мужчины бросали на нее взгляды во время праздника, и ее дух смущен. Вендель — не муж для нее, он должен был только выполнить задачу, и он с ней теперь справился. Ты устроишь все это?
— Да, мать, — сказал Нгут. Лицо его с раскосыми горящими глазами было непроницаемо.
— А теперь, мой сын, дай мне мой бубен. Отныне он твой!
Внезапная перемена в Синсив озадачила и обрадовала Венделя.
— Мы должны сразу же готовить все к отъезду. Не огорчайся, Синсив, когда-нибудь мы приедем сюда, так что ты встретишь своих родителей. И тогда мы, возможно, привезем с собой много нужных вещей. И внуков, которыми они смогут восхищаться.
Он смеялся от счастья. Но Синсив, надувшись, молчала. И она отвернулась, когда он хотел приблизиться к ней в постели. Вендель так радовался ребенку, которого она ждала. Он торжественно обещал ей, что в дороге ничего опасного с ней не случится. Он был так счастлив, что не обратил внимания на ее сдержанное поведение.
На следующее утро Тун-ши исчезла. Тихо и без церемоний. Вендель, понимая, что она умерла, сразу пошел к площадке для жертвоприношений. Тут на алтаре лежало ее ожерелье с медвежьими зубами, но не было новой груды камней, которая бы указывала на ее могилу.
Тун-ши не была великим охотником. Видимо, она была похоронена «обычным способом». Что это означало, оставалось для Венделя загадкой. Он искренне горевал о ней, не мог сдержать слез.
Ировар встретил его у ворот на площадку, как когда-то в начале лета. Тогда с ними была Тун-ши. Лицо Ировара было сейчас серым от горя.
— Ты — добрый человек, Вендель, — произнес он. Он сам был вынужден говорить слова утешения своему зятю. Он объявил, что душа Тун-ши будет ходатайствовать за него в мире духов. Вот это было утешение!
Очень скоро Вендель заметил другую вещь: со смертью Тун-ши прекратилась связь между ним и Синсив. Это воля шаманки вызвала его вожделение. Теперь же он видел свою жену именно такой, какой она и была: совершенно чужой, со взглядами, которые он решительно не мог разделять. Она ему даже не нравилась!
Но она ждала от него ребенка, и ему бы никогда не пришло в голову оставить ее сейчас. Они продолжали готовиться к отъезду, Синсив явно небрежно и безразлично.
В последний вечер накануне отплытия шхуны Синсив взяла с собой на прогулку своего отца. Потому что она хотела увидеть свои любимые места в последний раз, так она сказала.
