– Для нас двоих эта комната маловата, – ответил Эльдар. – Я лягу на сеновале.
– Куда направляетесь?
– В Тубренн.
У хозяина поднялись брови.
– Счастья вам!
– Спасибо, нам оно необходимо!
– Спустись потом ко мне, поговорим!
Эльдар кивнул головой.
– Подожду, пока сестра уляжется. Мы можем поесть здесь наверху? Я не хотел бы сидеть с ней внизу среди незнакомых людей.
– Конечно. Как ее зовут?
– Мерете.
«Вот как. И это я?» – подумала Виллему.
Хозяин ушел. Эльдар запер дверь. Потолок, спускавшийся наискосок, был таким низким, что ему пришлось наклониться. Он бревен, почерневших под солнцем и пропитанных смолой, исходил сильный запах.
– Вот вода и таз, – сказал он. – Садись на край кровати!
Она повиновалась. Слишком устала и возражать не могла.
Он снял с нее ботинки и чулки, налил в таз воды и обмыл ее израненные ноги. После того, как прошел первый шок от прикосновения холодной воды, Виллему прислонилась к стене, испытывая одно лишь наслаждение.
Эльдар рассматривал ее усталое маленькое лицо. Блеск глаз сейчас был скрыт опущенными веками.
«Ты совсем еще дитя, – думал он. – Но как будет реагировать Всемогущий, когда ты проснешься женщиной? Ты – со своей энергией, вспыльчивостью, со своей соблазнительной красотой и этими сверкающими, почти одержимыми глазами?»
Эльдар, словно ожегшись, отдернул руку от ее ноги. На какое-то мгновение его охватило сумасшедшее желание быть тем мужчиной, который превратит ее в женщину. Он был убежден в том, что сможет этого добиться.
Но он остерегался. С девушкой из рода Людей Льда играть нельзя. И тем более с целой семьей. Мейдены в Гростенсхольме. Паладины в Дании.
Нет, Эльдару из Черного леса не следует совать пальцы в огонь! Он быстро вытер ей ноги и поднялся.
Еду на подносе принес сам хозяин. Из миски поднимался запах пищи. Хозяин тут же ушел.
На подносе лежали две деревянные ложки. Эльдар протянул одну из них Виллему и показал на тарелку.
– Будь добра, ешь!
Она повиновалась с воодушевлением, и они поочередно стали черпать ложками еду из миски. Еда выглядела не особо притягательно – какие-то непонятные кусочки плавали в жирно-сером отваре.
– Что это? – спросила она после того, как проглотила несколько ложек бульона.
– Лучше не спрашивать.
Она прекратила есть.
– Голод господствует и здесь, – сухо пояснил он. Виллему отложила ложку.
– Не думаю, что смогу дальше есть.
– Ешь и не усложняй ситуации! Это, вероятно, потроха какого-нибудь животного – питательная пища.
Она вообразила себе, что эти эластичные кусочки могли быть мясом ворон и крыс, но тут же решительно отказалась от таких фантастических предположений. Они нуждались в пище, и бульон не мог представлять собой опасности. Мужественно она продолжала есть. Еда подняла у нее и настроение.
Но позднее в этот вечер, когда лежала одна в кровати и чувствовала как в тело ее, за исключением ног, остававшихся ледяными, возвращается тепло, в память вернулось все, что случилось с ней за протекшие сутки.
Неужели она только вчера вечером покинула Элистранд? Это было непостижимо. Ей казалось, что с тех пор она прожила целую жизнь, тяжелую и страшную.
Мысль о доме, светлом и прекрасном, душила ее, и она глубоко вздохнула. Отец… Получил ли он ее письмо? И все друзья в поместье, что они сейчас делают?
Столько горя она им всем доставила, особенно папочке. Хорошо, что мама ничего не знает. Пусть и не узнает до тех пор, пока Виллему не вернется домой! Она должна возвратиться домой раньше мамы. Она вынуждена была убить.
