– Мы будем рады этому, – хозяин понизил голос. Виллему в это время подошла к губернатору, предлагая наполнить его бокал. – Я слышал, у вас неспокойно?
– Да, – ответил губернатор из-под своего огромного парика. – Один из моих фогдов охотится за двумя убийцами, которые, как он полагает, связаны с молвой о восстании. Я всего толком не понял. Вы не встречали в округе подозрительных людей?
– Убийц? Нет.
– Одного, кажется, зовут Виллему. Лет шестнадцати. Очень опасен.
Виллему пролила на пол вино. Но никто, слава Богу, этого не заметил. Она замерла. Готова была бежать со всех ног, когда прозвучал ответ хозяина.
– Такой молодой? Виллему… Нет, такого мальчишки мы не встречали.
Почти не веря, она облегченно вздохнула. Спасена, благодаря своему необычному имени!
Она знала, что именем Виллему нарекали как девочек, так и мальчиков. Так же, как именами Зигфрид, Брюнхильд, Кай, а за границей Эвелин и Мария. Наверняка много существует и других подобных имен.
Во всяком случае, она сердечно благодарна этому имени. Сейчас она его любила.
Никто не установит связи между служанкой Мерете и дикой убийцей Виллему.
Дома, в уезде Гростенсхольм, Калеб пришел в Липовую аллею к старому Бранду и тяжело сел на стул. За последние месяцы он заметно постарел.
– Ничего? – спросил сочувственно Бранд.
– Ничего. Словно провалилась сквозь землю. Нет, это не хорошее выражение, я не имел это в виду.
– Ты сообщил Габриэлле?
– Нет еще. Не хватает смелости. Все надеюсь, что Виллему появится. Она моя единственная дочь, дядя Бранд. Мое единственное дитя!
– Она обещала вернуться к весне, – осторожно напомнил Бранд. – Верь в это!
– Я не могу ждать, сидеть, сложа руки, в то время как моя маленькая девочка… Почему нет от нее вестей? Почему? Спасибо Богу за Никласа и Доминика! Они, не прекращая, ведут поиск. И Ирмелин тоже, но в ближайшей окрестности.
– Хорошо, что Доминик остался. Прекрасный мальчик, внук Тарье.
– Да. Безумно жаль, что она не знает главного! Прокурор освободил Виллему от ответственности за убийство, ибо она совершила его, защищаясь.
– Дело двигается к восстанию, тебе это известно?
– Да, – ответил Калеб и устало провел рукой по лбу. – Стражники фогда стали такими нервными, что стреляют по всему, что двигается. И в этом, кажется, замешана Виллему! Этого я не понимаю. Как она могла?
– Думаю, поэтому она и скрывается, – задумчиво произнес Бранд. – Они вынудили ее к этому. Так как она объявлена в розыск за убийство, и потому, что знает слишком много о повстанческом движении. Как ты думаешь?
– Может быть. Скорее всего так и есть.
– Нельзя забывать и то, что в Виллему течет кровь Суль. Скажем, она сильно влюбилась.
– Неужели она может влюбиться в этого ужасного Эльдара из Черного леса? – воскликнул Калеб.
– Многое говорило об этом уже тогда, когда она работала на строительстве конюшни. На это мы обращали внимание и потом, но было уже слишком поздно. А мужчина он представительный, самоуверенный, с этим ты должен согласиться. Именно такой тип, какой может понравиться романтичной, избегающей реальной жизни Виллему. Она же еще ребенок. Видимо, не слышала о его дурной славе.
– Если только он тронет мою дочь, удушу его собственными руками.
– Едва ли он настолько глуп, – сказал Бранд. – Это может обойтись ему слишком дорого.
Калеб посидел некоторое время молча. Затем поднялся и подошел к окну. Взгляд его был направлен на голую липовую аллею, но он ничего не видел.
– Что вам, дядя Бранд, известно о восстании?
Старик вздохнул.
– Не очень много. Только то, что в народе идет брожение, но оно было всегда, от случая к случаю в различных районах. Не приобретая настоящей мощи. А сейчас дело посерьезнее. Не только фогды ведут себя очень жестоко, но и часть губернаторов. Правда, наместник Гюльделеве человек хороший. И то, что восстание еще не вспыхнуло, – его заслуга.
– Да, – согласился Калеб. – Народ уважает его. Но ненавидит фогдов. Он хочет видеть Норвегию независимой.
– А ты этого не хочешь?
– Все мы хотим, но не путем насилия.
