– Именно так. Мы должны добиваться свободы с помощью переговоров. – Бранд задумался на мгновение и затем продолжал: – Создается впечатление, что у них ничего не получится.
– Что говорит Доминик об этом? Он же швед, посторонний.
– Он редко здесь бывает. Все время в поездках, ищет следы Виллему. Но когда был здесь в последний раз, он упоминал о восстании…
– Ну и?
– Он слышал, что повстанцы намерены нанести удар по одному поместью в Ромерике.
– Это же где-то далеко. Но почему?
– Точно он не знает, но они упоминали одного из губернаторов.
– Губернатор там не живет.
– Нет. Но у него там друзья.
– Как называется поместье?
– Он не знает. И все это слухи. Во всяком случае, разговоры о восстании взволновали его. В связи с Виллему.
– Мы все волнуемся, – воскликнул Калеб. – Если бы она была дома, я воспринимал бы все это довольно спокойно. А сейчас кажется, что она может находиться в центре этой дьявольской каши.
– Нам ничего не известно, – произнес Бранд, успокаивая его. – Может, она вовсе и не замешана в этом?
– О, да. То, что Эльдар из Черного леса участвует в движении, нам сейчас хорошо известно. И как бы мне ни противна была эта мысль, я думаю, что Виллему там, где находится этот бессовестный негодяй.
– Господь, будь милостив к ней, – тихо сказал Бранд.
10
Виллему, смертельно уставшая после очередного приема гостей, свалилась на кровать.
Однако среди ночи она проснулась. И поняла, почему. Снова она услышала приглушенные крики о помощи.
Она подошла к отверстию в стене, уверенная, что крики идут из подвала.
Но она ошиблась. Стояла лунная ночь, и в свете луны она увидела, что унылая процессия двигалась далеко в поле.
Но крики о помощи шли не оттуда. Даже не из подвала старого сарая. Они раздавались с другой стороны, из другого дома, которого она не могла видеть с этой стороны здания.
Виллему видела, что ночь уже кончается, но рассвет еще был далеко. Процессия двигалась по пути от двора.
На мгновение она растерялась. Была такой усталой, что едва двигала руками, однако это не остановило ее.
Она оделась, на этот раз тепло, и выскользнула на улицу, в надежде, что жуткие крики отвлекут от нее внимание жильцов дома. Ужасно, если ее застанут на улице в это время. Но они могли и не слышать ничего, потому что только ее комната находилась на этой стороне.
Она услышала стон человека, потерявшего всякую надежду, и исходил он из небольшого дома, заслоненного другими дворовыми строениями.
На всякий случай Виллему взяла с собой незажженный фонарь и кресало. Дрожа от осеннего холода она торопливо кралась вдоль стен домов, стремясь добраться до группы малых строений. Скоро выпадет снег, думала она. Вчера вечером западный край неба был огненно-красным. Обычно это является предупреждением о ветре, а может быть, и о шторме. Уже сейчас ветер был пронизывающим.
С удивлением она вдруг поняла, что дело уже идет к декабрю.
Подготовка к Рождеству прошла почти без ее участия, поскольку она должна была находиться почти все время в доме, никогда не входить в кухню и тем более на улицу. Она уже видела, как в дом вносили мясо, но забой скота происходил в абсолютной тишине. Может быть ночью? Во всяком случае, она была благодарна за это. Виллему по чувствительности напоминала Силье. Сердце ее обливалось кровью, если они видели, как убивают животного. Многие потомки Силье унаследовали такое чувство. Например, Доминик.
При мысли о теплом спокойствии Доминика все существо Виллему охватила тоска, хотя она вспомнила, как иронично он всегда относился к ней, как она возмущалась его высокомерием и специфическим поведением.
Она добралась до группы малых строений и застыла в ее центре.
Кругом было тихо. После лихорадочного празднества все кругом спало.
Она надеялась, что батраки и служанки были далеко на полевых работах или спали в своих постелях. Эльдара встретить она не может.
Виллему чувствовала себя очень маленькой и одинокой.
Долго стояла она, не двигаясь. Ждала. Ее окружала мертвая тишина. Она напрягла тело,
