– Со мной? - неуверенно переспросила она.
– Да. Слышал, что ты была на собрании. Т-ты…
Он произносил это «т-ты» так тупо и агрессивно, что это звучало почти как «т-та». Требовательно и с вызовом. Он протянул к ней руку.
– Т-ты! Т-ты…
И больше ничего.
– А… о чем ты хочешь поговорить со мной?
Он облапил ее.
– Мы ведь можем поболтать? Пошли!
Криста сопротивлялась, но не хотела показаться невежливой.
– Мне надо домой к отцу, он уже и так слишком долго один.
– Ничего, подождет! Ведь я же сказал, только поговорить!
Петрус был смуглым и сильным, правда, с немного одутловатым лицом: говорили, что он слишком много пьет. Но он был похож на молодого быка и обладал какой-то своеобразной мужской привлекательностью, так что девушки в молельном доме частенько говорили о нем, загадочно хихикая, как будто у них все тело зудело.
– Но ведь мы и здесь можем поговорить, - попыталась Криста. - Что тебе надо?
Он посмотрел по сторонам. Глаза его бегали. В темноте можно было разглядеть соседний дом, а за ним просматривался дом Абеля Гарда. Дом Кристы виден не был, мешали ели.
– Давай, можем зайти сюда, - сказал Петрус Нюгорд и мягко, уговаривая, протянул ее за собой в сторону рощицы. - Скоро народ пойдет из молельного дома, а они ужасно любят болтать. Будет лучше, если они нас не увидят.
Что касается последнего, то тут Криста была с ним согласна, но идти в лес с Петрусом ей не хотелось.
– Давай лучше завтра вечером поговорим, - предложила она. - Когда я пойду за молоком.
– Нет, это срочно! Пошли!
Она осторожно высвободилась.
– Мне кажется, я…
Он грубо схватил ее.
– Ты… я…
И не говоря больше ни слова, он притянул ее к себе и попытался поцеловать. Она отвернулась от него.
– Мене надо идти. Пожалуйста, отпусти меня!
Но он лишь продолжал свое неуклюжее:
– Т-ты, т-ты…
Не успела она и слова сказать, как он накинулся на нее, и это было ужасно похоже на попытку изнасилования. Так оно и было, но Петрус и подумать не мог, какой сильной и решительной может быть Криста. Конечно, она очутилась на траве, и даже сквозь одежду почувствовала сырой холод, конечно, Петрус был ужасно тяжелый, он отчаянно и слюняво целовал ее и шептал, что сходит по ней с ума, но она боролась изо всех сил. У нее не было ни малейшего желания вступать с ним в какие-то отношения, сама мысль об этом пугала ее до безумия, и ей удалось дотянуться до его сильно пахнущему спиртом лицу и оттолкнуть его. Одна рука Петруса пыталась задрать ее юбки, но она увернулась. Она по-прежнему была в его власти, и выбора у нее не было: она впилась зубами в его плечо, почувствовав по рту привкус грубой ткани его куртки, ощутила вкус кожи и укусила.
Он взревел и на секунду ослабил хватку. Криста выскользнула из-под него, но тут же почувствовала, что он схватил ее за пальто. «Сейчас он мне пальто порвет», - подумала она. Она ползла от него по скользкой весенней траве, отбиваясь и пиная его ногами, била его каблуками, цеплялась за кочки, поросшие травой, хваталась пальцами, ну, еще, и еще немного.
Но он снова настиг ее и сбил с ног. Она была ужасно грязная и чумазая, но ей даже не хотелось сейчас думать об этом, у нее и времени на это не было. Он повалил ее, она лежала на животе, а он пытался ее перевернуть и все время сипел проклятия в ее адрес.
– Я тебе покажу, недотрога чертова, сейчас узнаешь… Оооо!
Криста почти перевернулась на спину и ударила его коленом между ног, причем постаралась вогнать колено как можно глубже. Мали рассказывала ей однажды, что именно так она поступала с глупыми мужиками в дни своей молодости.
Эффект превзошел все ее ожидания. Криста была не слишком осведомлена о самом уязвимом месте на теле мужчины, она просто последовала совету Мали.
Петрус тут же потерял способность что-либо делать, он, скрючившись, лежал на боку и стонал, и она почувствовала себя страшно виноватой, почти хотела просить у него прощения, утешить его и помочь, но тут сообразила, что же ей надо делать на самом деле, встала на ноги и пустилась наутек. Прежде чем ей удалось выбраться на дорогу, она несколько раз падала, поскользнувшись на траве, потом все пошло быстрее. Запыхавшись, она постаралась привести в порядок пальто, слава Богу, оно оказалось цело, по крайней мере, и за это спасибо, но до чего же ужасно она выглядит! И что скажет Франк?
Она никогда в жизни не расскажет об этом, ему - нет!
Может быть… Абелю Гарду?
Она с удивлением обнаружила, что ей этого хотелось. Не выдавать Петруса, это было бы слишком противно, но получить у Абеля утешение и услышать от него успокаивающие слова.
Как странно!
У двери своего дома она остановилась, чтобы отдышаться. Пригладила волосы, одежду, почистила туфли носовым платком. Ей удалось отчистить длинное грязное пятно на чулке.
Ну, ладно. Теперь можно заходить.
Она успела снять с себя одежду и немного умыться, прежде чем раздался смиренный, но укоризненный голос Франка:
– Криста! Где же ты была?
– Иду, папа.
Взгляд в кухонное зеркальце. Пара взмахов гребешком. Ну, теперь она выглядит нормально.
– Что ты так долго делала на кухне?
– Я поскользнулась у ворот и испачкалась. Сейчас все в порядке. А как ты провел время?
– Один, как всегда, - ответил он со сдержанным вздохом. - Пытался почитать немного, но глаза не выдерживают.
– Может, тебе стоит заказать новые очки?
– Нет, мы не можем выбрасывать деньги на такие излишества. Да и не нужны мне новые очки, все равно пользоваться ими долго не придется.
Опять он за свое! Но его излюбленное средство давления на ее совесть уже не действовало.
– Что такое, Криста, у тебя чашка в руках дрожит?
Она как раз собиралась унести его чашку, не следовало ей этого делать, это разоблачило ее.
– Да нет, просто немного нервничаю, что потеряла равновесие там - у ворот, - сказала она. - Тебе что-то еще надо? А то я пойду лягу.
О, только не проси еще что-то для тебя сделать, я слишком взбудоражена, неужели я не
