Но что же случилось с ее маленьким воробышком? Она ведь видела его сегодня утром!
Может быть, он уже слишком стар, чтобы покидать дом И ему понадобилась помощь другой птицы.
Определенно, это так.
Молчание стало немного тягостным. Она отряхнула крошки и сказала:
– А как называется это место? Стурескугсплассен?
– Нет, это художественный вымысел. Оно называется «Мюггетьерн»*. [Плесневое озеро (
– Да, это совсем не так романтично.
И они снова замолчали.
– Ты работаешь, а я тебе помешала? - осторожно поинтересовалась она.
– Нет-нет, наоборот!
Этот ответ придал ей мужества.
– Мне кажется, что я как будто знаю тебя, - сказала она, немного смелее, чем на самом деле. - То есть я хочу сказать, что мы уже два раза виделись.
– Только два? - удивленно спросил он. - Я видел тебя много раз.
– Правда? Кстати, меня зовут Криста.
– Я знаю. Криста Монсен.
Он удивил ее. Он тайком следил за ней? И расспрашивал о ней? Это было приятно.
– У нас есть кое-что общее, у тебя и у меня, - выпалила она отважно и как обычно, спонтанно. Он вопросительно взглянул на нее. Криста снова почувствовала себя неуверенно.
– Дело в том, что в балладе о тебе говорится… Но, может быть, мне не следует говорить об этом?
– Да нет. Хочу услышать, что между нами общего. Я не могу в это поверить, то есть я хочу сказать, что ты такая красивая, а я…
Она энергично помахала головой. Она не хотела слышать ни о чем подобном.
– В песне говорится,… что ты узнал, что твой отец на самом деле был тебе не отец. Линде-Лу серьезно кивнул.
– Я тоже узнала это о своем отце, - сказала она. - Совсем недавно.
– Правда? - Улыбка его была теплой и понимающей, похоже, он приблизился к ней на пару миллиметров? Хотя нет, чисто символически.
Наконец-то он перестал говорить односложными словами.
– Но в балладе ошибка. Тот, кто написал ее, не знает правды. Я всю жизнь знал, что я… незаконный, как они это называют.
– Это плохое слово! Но можно мне спросить?
– Разумеется!
– Тебя и правда зовут Линде-Лу?
– Да. То есть нет, не совсем. Мои младшие брат и сестра, мои единоутробные брат и сестра носили фамилию Карлсен. Но моя мать родила меня еще до того, как вышла замуж.
– И моя тоже. Да, почти до этого.
Он снова улыбнулся.
– То есть ты была зачата до того, ты это имела в виду?
– Да, - ответила она, немного смутившись. - Но ты продолжай!
Она чувствовала, до чего же близко друг к другу они стоят, а воздух вокруг них был наполнен тишиной. Чайка теперь кружила рядом с ними.
Он произнес задумчиво, как будто был рад наконец рассказать об этом. И именно ей.
– Все всё это время знали, кто был мой настоящий отец. А мать назвала меня Луи в честь отца, своего отца или что-то в этом роде.
– Ой! - сказала Криста. - То есть ты считаешь, что фамилия твоего настоящего отца была Линд?
– Да. Но для большинства людей было немного трудно произнести Луи, так что они укоротили имя.
Криста секунду сидела молча. Его звали не Линде-Лу. Его звали Луи Линд!
– Предполагалось, что это должно быть прозвище, - тихо проговорил он. - Чтобы показать, что я рожден вне брака. Но я научился не помнить о насмешке.
Криста кивнула с немного отсутствующим видом.
– Фамилия моей матери тоже была Линд, - сказала она тихо. - Но ведь это же довольно распространенная фамилия.
– Конечно! Значит, у нас есть еще что-то общее. Имя. А, может быть, и еще что-нибудь?
– Да, мне кажется, - ответила она, сейчас задумчиво и серьезно. - Склад характера. Одиночество.
– Неужели ты одинока?
– Это можно сказать обо всех в большей или меньшей степени. Мне кажется, что твое и мое одиночество достаточно велико. С самого детства мы чувствуем себя немного чужими в этом мире. Не так ли?
– Да, совершенно верно.
Он казался таким счастливым, разговаривая с ней, что она почувствовала прилив вдохновения.
– И я могу ощутить твое одиночество, как нечто осязаемое. Оно… бесконечно!
– Ты совершенно права, Криста. Он произнес «Криста», и на душе у нее стало тепло и радостно.
– А знакомо ли тебе чувство какой-то неприкаянности? - спросила она.
– Тоски? Чего-то, что ты не можешь определить, не понимаешь?
– Именно! Но сейчас я ощущаю это не так сильно.
– И я тоже.
Они помолчали. Потом она немного боязливо спросила:
– Линде-Лу, ты не должен думать, что я…
– Я и не думаю. Я просто рад, что ты пришла. Очень рад. Мы друзья, правда?
– Да, я тоже чувствую это. Ты единственный, с кем я могу поговорить здесь в приходе. Я знаю, что ты понимаешь меня!
– Прекрасно, - прошептал он.
– Но послушай… Можно еще спросить?
– Ты можешь спрашивать меня обо всем, что хочешь.
Он поднял с земли два камешка и перекатывал их в ладонях.
– Эта баллада… А он не был наказан, тот, кто сделал это? С твоими младшими братом и сестрой?
– Нет, он исчез.
Исчез? Она что-то слышала о том, что какой-то человек исчез. Кто же это был? Она услышала об этом вскоре после того, как они с Франком переехали сюда.
Нет, она не могла вспомнить имя.
Теперь она очень осторожно спросила:
– Но это правда, что… малыши похоронены в лесу? Неужели их никто не перезахоронил? На кладбище?
– Нет. Я был тогда в таком… отчаянии и настолько потрясен, что не хотел говорить, где они лежат. А потом никто и не спрашивал.
