и проникавшие с жалобным стоном вниз в бездну, находящуюся под ними. Калеб вздрогнул.
— Попытайся, — сказал он Маттиасу. Маттиас подергал решетку изо всех сил.
— Нет, ничего не выходит. Но думаю снять ее все же можно. Попробуй ты, Калеб!
Тот был готов к этому, но как поменяться местами в этом тесном проходе, с беспомощным, изнуренным Кнутом, висящим между ними?
— Нам нужно спуститься вниз, — решительно произнес Калеб.
— До самого конца? — простонали двое других, измотанные подъемом.
— Нет, нет. Вниз до уклона, до его начала. Там достаточно широко, и мы сможем поменяться без помех.
Ничего иного не оставалось. Горько было расставаться со светом ночи и свежим воздухом, который они впервые вкусили за многие годы, но, не вступая в спор, мальчики спустились ниже.
Спуск, оказывается, был еще более труден. Они боялись упасть, особенно из-за того, что Кнут почти терял сознание. Каждый раз, поднимая руку, он чувствовал ее свинцовую тяжесть, а легкие работали с огромным напряжением.
Но им не пришлось спускаться слишком далеко. Уже на полпути вниз по уклону Калеб посчитал, что они могут обменяться местами.
— Спускайся сначала ты, Маттиас!
Тот повиновался сразу. Разволновавшись, проскользнул, извиваясь, мимо Кнута, который висел на одних руках, поддерживаемый товарищами, а затем мимо сильного Калеба.
— Сейчас на тебя навалится тяжесть Кнута, Маттиас, будь готов к этому.
— Да, — ответил тот в волнении и напряг все свои силы.
«Ой, помогите, Кнут тяжел! Я не должен соскользнуть, не имею права, — думал Маттиас. — Я слишком мал и, может быть, проскочу вниз через узкое горло трубы. А потом прямо в печь. С такой высоты! Снова туда вниз! В ненавистную шахту!»
Нет, нет, он и мысли об этом не допускал!
В этот момент Калеб прополз мимо Кнута и взялся за ручку подвесной корзины, давление уменьшилось. Медленно они снова стали двигаться вверх.
— Я не… могу больше, — прошептал Кнут.
Они отдохнули. Небо так маняще мерцало над ними. Неужели они не доберутся до конца? Никогда, никогда больше?
Все трое сознавали, что это их последняя возможность. Иначе шахта будет для них вечным домом. Каким она стала для Серена.
Бедняга Серен, подумал Маттиас. Это могло случиться и с каждым из нас.
Они снова поползли. И опять оказались у верхней оконечности трубы. Маттиас и Кнут пытались отдохнуть, а Калеб начал расшатывать решетку, стремясь открыть выход.
Снизу было слышно, как он гнул ее изо всех сил. Если бы Маттиас мог помочь, ее бы уже сняли, но он должен находиться подле Кнута.
— Как успехи? — спросил Маттиас.
— Если бы у меня был хоть какой-нибудь инструмент, то…
— Я прихватил с собой маленькую кирку, — произнес Кнут. — Для защиты, если понадобится.
— Кнут, ты ангел, — воскликнул Калеб.
— Нет, но я уже близок к этому, — прошептал Кнут, протягивая другу кирку.
— Ты что делаешь, Калеб?
— Сдираю строительный раствор. Думаю, мы снимем ее, мальчишки! Осторожно, я уронил камень!
Камень угодил в плече Кнуту, но он только издал полуподавленный стон и пропустил камень дальше. Маттиас уклонился от него. Потом они все трое слышали, как камень ударялся о стенки, падая все ниже и ниже, и наконец с глухим звуком приземлился в топке печи.
Они попытались в темноте разглядеть друг друга. Им казалось таким удивительным думать о том, что они несколько лет своей жизни провели там внизу. Мерзли, голодали, страдали от ран, плакали от отчаяния…
И все-таки стали прекрасными друзьями.
Калеб снова принялся за работу.
Казалось, прошла целая вечность, небо светлело, а Калеб дергал решетку изо всех сил. Раздался треск, и на их головы и в глаза посыпалась пыль сухого строительного раствора.
— Путь открыт, — произнес Калеб взволнованным, дрожащим голосом.
Маттиас готов был заплакать от счастья.
— Что там видишь? — спросил он.
— Труба не высокая. Во всяком случае, она не так высока, и мы сможем спрыгнуть на склон холма. Иди, Кнут!
Калеб вылез на край трубы и протянул руку своему товарищу. Маттиас увидел, как Кнут исчез в трубе. Его пальцы крепко ухватились за край каменной кладки. Потом Кнут разжал их и исчез.
Во внешний мир!
Маленький Маттиас почувствовал себя всеми покинутым и брошенным в этой отвратительной дымовой трубе, он готов был громко закричать от страха и испуга.
Калеб снова протянул руку.
— Добро пожаловать, Маттиас!
Прекрасные слова! Он протянул руку к свету и вылез из трубы.
Маттиас дышал ночным воздухом. Делал глубокие вдохи. Склон, как ему показалось, находился страшно далеко внизу. Но он сделал так же, как и Кнут, повис на руках, вытянувшись по трубе.
— Отпускай руки! — скомандовал Калеб.
Маттиас закрыл глаза и разжал пальцы. Падать было высоко, но он приземлился мягко. Калеб на всякий случай положил решетку на место и последовал за ними.
И вот они все трое снова стоят на твердой земле. Кнут лег лицом на землю и вдыхал все запахи, которых он был лишен такое долгое время. Он плакал так, что его больная грудь разрывалась от рыданий.
— Идем, — сказал Калеб. — Мы должны исчезнуть отсюда! Прочь из Конгсберга.
— Но куда? — спросил Кнут. — У меня нет дома.
— Домой ко мне, — тут же воскликнул Маттиас. — Вам обоим будут рады.
— Да, — сказал Калеб задумчиво. — Мой дом похвалы не очень достоин. Там выбрасывают птенцов из гнезда, как только они научатся летать. Да и находится он далеко отсюда. Да, я думаю, что лучше всего сейчас двинуть домой к Маттиасу. Горе в его доме должно быть очень велико.
— Да, и там Кнут получит помощь, — сказал Маттиас. — О, я люблю вас обоих! Вы такие прекрасные, наилучшие друзья, какие у меня когда-либо были!
Калеб положил руку ему на плечо и сжал его с такой силой, что тому стало больно.
— Послушай, Маттиас! Сейчас ты должен выслушать меня. Кнут и я обычные мальчишки, не особо приятные. Но мы брали пример с тебя, понял ли ты это? Даже наш язык ты очистил. Ты обладаешь необычным свойством влиять на людей, с которыми встречаешься, вызывая у них лучшие чувства.
— Я? — воскликнул смущенно Маттиас.
— Да, ты, — подтвердил Кнут. — Даже Серен стал лучше после встречи с тобой. До этого он все время издевался надо мной за то, что я не так силен, как другие. И все рабочие в
