настоящее образование.
– А ты не рассказала отцу о том, что услышала? Скотти улыбнулась, вспомнив тот далекий день.
– В этом не было необходимости. Жена проповедника отвела папу в сторону и здорово отчитала за то, что он держит меня в лесу, пристыдила его и сказала, что так нельзя воспитывать детей, особенно девочек.
– Но ты, судя по всему, с этим не согласна? Скотти вспомнила, как часто завидовала девочкам, которые каждое лето приезжали в долину. На них были красивые платья, они устраивали вечеринки, гуляли с кавалерами и состояли в каком-то безымянном клубе, куда Скотти никто не приглашал. Увы, они даже не замечали ее, и Скотти обижалась, хотя и не хотела походить на них.
– Нам было хорошо вдвоем, – тихо ответила она.
Александр подошел к окну у двери и выглянул на улицу.
– Я внимательно изучил карты твоего отца, – неожиданно сообщил он.
Скотти недоуменно посмотрела на него, не понимая, к чему он клонит.
– Ну и?..
– Мы ведь находимся совсем недалеко от перевала?
Она осторожно поставила чашку на блюдце и изо всех сил сцепила руки, чтобы они не дрожали и не выдали охватившего ее волнения.
– Да хоть бы и под самим перевалом. Перевал закрыт, и с этим ничего не поделаешь. – Скотти уже привыкла к тому, что он постоянно находится рядом, и все чаще стала забывать, кто он и чем занимается.
– Но сегодня тепло и светит яркое солнце. Вчера снег слежался и затвердел, и пройти по нему в снегоступах будет нетрудно.
Девушка с трудом удержалась от смеха.
– Никто не может пройти через перевал, после того как он закрыт. – Она специально не рассказала ему еще об одном своем друге, индейце Тупи, который нередко пробирался в Марипозу, даже после того как перевалы заваливало снегом.
– Я должен попытаться, – упрямо заявил Головин и снова отвернулся к окну.
– Но… но ты еще не готов. Ты не знаешь, как там тяжело…
– Я должен попытаться!
– Не говори глупости! – сказала Скотти, растерянно глядя, как он обувается. – Ты идешь на верную гибель.
– Зато избавлю тебя от своего присутствия, – мрачно пошутил он. – Разве ты не хотела этого?
– Не смейся! – предупредила девушка, стараясь прогнать страх. – Сегодня будет сильная метель.
Александр принялся натягивать шерстяную рубашку.
– Что-то не очень верится. На небе ни единого облачка, – рассмеялся он.
Скотти легко дотронулась до его руки.
– Ну, пожалуйста, – мягко попросила она, и ее глаза наполнились страхом. – Сегодня, правда, плохой день.
– Черт побери, – взорвался адвокат, – неужели ты не понимаешь?
Скотти пошатнулась, как от удара, и попятилась, ненавидя себя за эту слабость.
– О чем ты?
Александр Головин схватил ее за плечи и сильно потряс.
– Ты со своими животными, с которыми носишься, как с детьми, сводишь меня с ума. Черт, может, я и погибну в горах, но предпочитаю погибнуть на перевале, чем прожить хотя бы еще одну минуту под одной крышей с этим… мерзким енотом. Этот дом может казаться тебе раем, для меня же он тюрьма! Я уже дошел до того, что готов убить за чашку кофе. Понимаешь?
Скотти Макдауэлл сморгнула с глаз слезы, стряхнула со своих плеч его руки и отошла.
– Какая же я дура! – Она прерывисто вздохнула, ее губы задрожали. – Я думала, мне будет одиноко, когда ты уйдешь, что я буду скучать без тебя. Сейчас же жду не дождусь, когда ты избавишь меня от своего высокомерия и наглости.
Александр заправил рубашку в брюки и пожал плечами:
– Тебе недолго ждать.
– Тогда не смею тебя задерживать! – Она сняла с крючка у самой двери толстую овчинную куртку и бросила ему. Потом подошла к огню и сняла снегоступы. – Держи! – крикнула Скотти, и овальные деревянные снегоступы с грохотом полетели на пол. – Только не говори, что я выгнала тебя, ничего не дав в дорогу.
Глаза Головина гневно сверкнули из-под черных, как у дьявола, бровей, и он поднял снегоступы с пола.
– Что же ты не торопишься? – спросила девушка, всем своим видом показывая, что с нетерпением ждет, когда он уйдет.
Он хмуро рылся в карманах.
