– Еще в Ландердорпе ты высказала мне все, что думаешь.
– Что ты имеешь в виду? – спросила она, понимая, что их разговор принимает нежелательный для нее оборот.
– Что я имею в виду?! – Алекс начал выходить из себя. – А то, что, разыграв передо мной роль рассерженной леди, ты тотчас же направила другую леди к полковнику Роулингсу-Тернеру, возложив на нее вполне определенную миссию… Думаешь, я не догадываюсь, что это ты приложила руку к моему переводу из Ландердорпа в Ледисмит?
Джудит хотела было возразить, что она не имеет ко всему этому ни малейшего отношения, но слова оправдания застряли у нее в горле. Да, действительно, тетя Пэн не скрывала, что ей бы очень хотелось разлучить Алекса с голландской девушкой; тетя Пэн вполне могла очаровать старого вояку Роулингса- Тернера и подсказать ему решение о переводе Алекса в другое место… Молодой человек имел все основания подозревать Джудит… Почувствовав свою косвенную вину, она неожиданно для самой себя перешла в контрнаступление:
– А ты считаешь, что я не имею права на такие действия? Не забывай, что мы с тобой обручены. Если бы твой полк остался в Англии, мы были бы уже женаты. Что же удивительного в том, что мне неприятно быть свидетельницей того неуважения, которое ты проявляешь к моему кольцу, красующемуся на твоем пальце?!
– Ради Бога, Джудит, не надо… Я все понимаю: у тебя свои взгляды на жизнь, свои принципы… Но почему ты отказываешь мне в праве иметь свои принципы и руководствоваться ими?
– О каких принципах ты говоришь, Алекс? – пробормотала Джудит, отчаянно стараясь спасти положение. – Может быть… может быть, ты чего-то не понял… Может быть, ты недостаточно хорошо меня знаешь?
– А кто вообще знает тебя достаточно хорошо… за исключением моего отца? – резко бросил Алекс. – Раньше мне казалось, что я понимаю, что ты за человек. Ты казалась мне милой, хорошо воспитанной девочкой, обладающей—в отличие от большинства дам твоего круга – честностью и благородством. Когда мой отец поведал мне о своем намерении поженить нас, я сказал, что ты наверняка отвергнешь его предложение. Я сказал ему, что такая девушка, как ты, может воспринять такое сватовство как личное оскорбление. Я сказал ему, что такого рода предложение могут принять только женщины вполне определенного сорта… К сожалению, сэр Четсворт оказался прав: ты относишься именно к таким женщинам. Ты хочешь найти себе богатого, влиятельного сожителя!
Джудит вспомнила, что имеет дело с непревзойденным мастером словесных дуэлей.
– И ты с такой легкостью навесил на меня этот ярлык?! – воскликнула она. – Неужели тебе никогда не приходило в голову, что ты ошибаешься, что я приняла предложение сэра Четсворта по каким-либо иным причинам?
Ее слова прозвучали как вступление к музыке, полной любви. Но он не мог услышать эту музыку – слишком сильно звучала в его душе мелодия дикой африканской степи.
– Я ошибаюсь? – молодой человек окинул Джудит презрительным взглядом. – Во всяком случае, одно мне ясно наверняка: никаких чувств ко мне ты никогда не испытывала и не испытываешь. Мы не виделись целых пять лет, причем во время нашей последней встречи ты убежала с моим приятелем. Я действительно не понимаю, к чему весь этот разговор. Что же касается предстоящей супружеской жизни, то, по-моему, ты окажешься просто в идеальных условиях: если другие мужья станут требовать, повелевать, добиваться своего, то я буду вынужден смиренно просить… В противном случае ты всегда сможешь обратиться за помощью к моему отцу, который по первому же сигналу затянет гайки… Имя и богатство Расселов обеспечит тебе безбедное будущее, а мой полковой командир проследит за моим поведением – так что, милая Джудит, ты будешь защищена и от нищеты и от скандалов. Конечно, ты ведь так высоко ценишь моральные устои супружеской жизни, что при малейшем подозрении сразу же отправишь куда подальше нежелательных особ. Ты говоришь, что я навешиваю на тебя ярлыки? Нет, Джудит, я просто называю вещи своими именами. Ты холодная, расчетливая эгоистка, и твоя ангельская внешность меня уже не обманет. Я вообще не знаю, существуешь ли ты как личность, которую можно «достаточно хорошо знать»!
– А она? – выдавила Джудит, отворачиваясь к окну. – Ее ты хорошо знаешь?
– Да, – немного помолчав ответил Алекс.
– И что же ей нужно от тебя?
– Думаю, что только одного – моей любви. Ее с детства научили, что лучше давать, нежели брать.
– Нас всех этому научили, Алекс, – с трудом проговорила Джудит. – Ты очень несправедлив ко мне – я тоже умею отдавать… – Она сняла с пальца кольцо с бриллиантом и протянула его молодому человеку. – Наверное, ты считаешь, что я должна была сделать это еще пять месяцев назад, но лучше позже, чем никогда.
Алекс не сдвинулся с места:
– А как же быть с нарушением обещания?
– Насколько я понимаю, ты никогда не давал серьезных обещаний.
Какое-то мгновение Алекс молча смотрел на Джудит. В его взгляде была и радость, и недоверие, и удивление.
– Возьми это кольцо, Алекс.
Молодой человек медленно покачал головой:
– Предлагаю вернуть его моему отцу. Ведь это он дал его тебе; а я… я, только заплатил за него какую- то сумму…
Джудит долго стояла у окна после его ухода, глядя на кольцо на своем пальце. Она не плакала. Английские дамы ее класса умели скрывать свои чувства… Но она наконец поняла, в чем заключалась ее роковая ошибка: Алекс вот уже много лет готов был протянуть руку девушке, способной стать для него настоящим другом Гордость, эгоистичная любовь, страх быть униженной помешали ей заметить эту руку, а маленькая голландская крестьянка взяла ее в свои теплые ладони и завладела сердцем Алекса.
Уронив кольцо на крышку пианино, Джудит снова посмотрела в окно. До самого горизонта расстилалась бескрайняя степь – такая же пустынная и унылая, как ее будущее.
