– Знаю. Это уж так... Да, между прочим! – воскликнула Долли, вскочив со стула и направляясь к небольшому холодильнику. – Я, кажется, видела тут бутылочку «шабли». Давай выпьем по бокалу. Чуть-чуть развеемся.
Александра приняла у нее из рук бокал вина.
– За успех нашего вечера! – провозгласила Долли. Александра молча улыбнулась.
Рэмбо прохаживался взад-вперед перед небоскребом «Фитцджеральд тауэр», толкая перед собой тележку с букетами цветов. Вокруг него не утихала толчея, обычная для торговой части Мичиган- авеню.
Он передвигался медленно и лениво. Жарища. А ведь уже наступила первая неделя сентября. Любой нормальный человек прохлаждается сейчас в каком-нибудь баре, а он должен таскаться по улице, пока мозги не расплавятся.
Однако инструкции надо выполнять. Ему дали фотографии всех Коксов и их домашней прислуги. От него требовалось только наблюдать за входом в здание и примечать, кто когда приходит и уходит.
Мимо него прошли две дамы почтенного возраста. Одна замедлила было шаги, чтобы приглядеться к цветам. В тележке лежали георгины, гвоздики и лилии, но почти все они на жаре изрядно подвяли, и старушка быстро утратила к ним всякий интерес.
Рэмбо со вздохом развернул тележку, гадая, долго ли ему еще предстоит здесь жариться. И тут он увидел няню-англичанку и старшего парнишку Коксов – они выходили из парадного подъезда.
К высотному зданию подкатил длинный, дымчато-серый лимузин Коксов. Няня взяла Трипа за руку и повела к машине. Женщина была недурна собой; ей шло строгое синее платье безо всяких побрякушек. А пацан, подумал Рэмбо, настоящий симпатяга. Бежал вприпрыжку рядом с няней и взахлеб рассказывал что-то про школу.
На глазах у Рэмбо няня заторопилась к лимузину, открыла дверцу, подняла на руки мальчика и усадила его на заднее сиденье, а потом сама села рядом и захлопнула дверцу. Так повторялось изо дня в день.
Рэмбо снова вздохнул. Нико велел ему придумать, каким способом можно заполучить мальчишку. Но оказалось, что дело – дрянь: детишки Коксов всегда сидели либо в лимузине, под защитой шофера, либо дома, в родительских апартаментах – а там такая сигнализация и охрана, что в танке не прорвешься. Даже в проклятущей школе, куда возили мальчишку, существовала служба безопасности.
Когда лимузин отъехал от тротуара, Рэмбо заметил, что из-за угла вывернул другой шикарный автомобиль такой же модели, причем тоже серого цвета, гладкий и блестящий. Две машины отличались лишь номерными знаками. И тут его осенило.
Он достал из кармана небольшой блокнот, с которым не расставался, и записал номер лимузина Коксов.
Как ему сразу не пришло в голову? Работенка-то – раз плюнуть.
– Брауни, когда я вырасту, я буду аквалангистом! – объявил Трип, выходя с воспитательницей из ворот школы. Здесь стоял гвалт, обычный для этого часа, когда ученики разъезжались по домам после уроков.
Матери нажимали на гудки своих машин; лимузины теснили друг друга, чтобы занять более удобную позицию; такси выстроились в очередь, загораживая проезд остальному транспорту.
– Я буду нырять глубоко-глубоко под воду, как показывали по телевизору, – тараторил Трип. – А на глубине живут акулы, и всякие большущие рыбы, и киты. Я подплыву поближе и буду снимать про них кино подводной камерой.
Брауни улыбалась. Трип был ее любимцем.
Подъехал лимузин Коксов; его серый отполированный корпус отбрасывал блики в лучах послеполуденного солнца.
– Пойдем, – поторопила няня. Мальчик заупрямился.
– Брауни, это не наш. Он блестит по-другому.
– Не выдумывай, – возразила она, подталкивая его к машине. – Ну, идем же, а то попадем в дорожную пробку и до ночи не сможем выбраться.
Она пересекла тротуар и открыла дверцу лимузина.
– Быстренько садись, – сказала она, сопровождая свои слова легким шлепком.
Трип забрался на сиденье, и Брауни поспешно уселась рядом. Она захлопнула дверь и сразу же услышала, как щелкнули дверные замки.
– Брауни... – прошептал Трип. Он не сводил взгляда с плексигласовой перегородки, отделявшей их от шофера.
Проследив глазами, куда уставился мальчик, Брауни заметила, что в просторном салоне бар и холодильник расположены не там, где обычно. Когда же ее глаза уперлись в затылок шофера, стало ясно, что голова у него более узкая и вытянутая, чем у Билла, а волосы темные и вьющиеся.
– О Господи! – воскликнула она с досадой.
Они по ошибке оказались в чужом лимузине. Брауни потянулась к пульту и нажала кнопку переговорного устройства.
– Извините, но мы, кажется, сели не в ту машину, – сообщила она темноволосому шоферу, который даже не оглянулся в их сторону.
– Нет-нет, в ту самую, – раздался из динамика его голос.
– Сейчас же остановитесь и выпустите нас, – произнесла Брауни с характерным английским выговором.
Ответа не последовало.
