руке.
– Миссис Кокс! Какой-то мужчина только что доставил вот это.
– А, это, вероятно, по поводу приема. А Трип и Брауни вернулись?
– Нет, мэм.
Александра нахмурилась.
– Позвоните мне, как только они появятся. Похоже, Трип опаздывает к ужину. Я пока буду в гостиной.
Она вернулась в гостиную, так и не вскрыв доставленный конверт. С тех пор как были разосланы приглашения, на нее обрушился целый шквал почты: поставщики продуктов, владельцы цветочных магазинов, фотографы – все предлагали ей свои услуги. По всей вероятности, и в этом конверте пришли очередные рекламные брошюры. Это не срочно.
Ее трехлетняя дочка прыгала на диване; светлые кудряшки взлетали в такт прыжкам. Эндрю, устроившись на полу, листал книжку об африканских животных. Александра поспешила к дочери и постаралась ее утихомирить.
– Стефани! Стеффи! На диване прыгать не полагается.
– Играй! Еще! Играй!
– Еще? Я вам играла сорок минут!
– Еще! Еще! Пожалуйста! Играй!
– Ну, так и быть, Стеффи, – сдалась Александра. Она провела за роялем еще полчаса, но на сердце у нее было тревожно. Она то и дело оглядывалась через плечо в сторону двери – должна же там, наконец, появиться миссис Эбботт с долгожданной вестью, что Трип, целый и невредимый, уже дома.
В шесть тридцать Александра закрыла крышку рояля, невзирая на громкие протесты Стефани, подошла к телефону и, набрав номер школы, попросила позвать сотрудника службы безопасности, мистера Прайса.
– Это говорит миссис Кокс, мать Трипа. Моего сына уже забрали из школы? Или, может быть, он задержался после уроков? – спросила она, стараясь в присутствии детей говорить как можно спокойнее.
– Всех детей забрали. Я уже запираю помещения.
– Вы видели, как они уезжали? Мой сын с няней?
– Конечно, миссис Кокс. Лимузин приехал за ними, как всегда, минута в минуту.
– Понятно.
Она положила трубку, уже безошибочно чувствуя беду. Потом она набрала номер телефона, установленного в машине, однако услышала только сообщение автоответчика, что абонент отсутствует или находится вне радиуса действия станции.
Странно, подумала она. Неужели они попали в аварию?
Александра расхаживала по комнатам, не находя себе места. С тяжелым чувством она вдруг вспомнила происшествие в лифте.
Господи! Она совершенно забыла про пакет... Только сейчас ей пришло в голову, что, судя по форме, в нем находилась видеокассета.
Александра торопливо вернулась в гостиную, взяла пакет и почти бегом устремилась в библиотеку. Сердце у нее колотилось.
Так и есть. Из аккуратно вскрытого конверта выскользнула кассета – без каких-либо надписей, черная, зловещая.
Александра вставила кассету в видеомагнитофон. Экран засветился. Она стояла, сцепив руки и крепко стиснув зубы. Наконец появилось изображение.
Брауни и Трип сидели неизвестно где, на бетонном полу, прижавшись друг к другу, как двое беженцев. Одной рукой няня держала сегодняшний выпуск «Чикаго трибюн». Бумага колыхалась и дрожала. Брауни смотрела в объектив безумными, полными ужаса глазами. Лицо Трипа было красным; слева отчетливо виднелся багровый синяк, губа распухла.
– О Боже мой... – вырвалось у Александры. – О Господи.
Запись закончилась; на экране снова замелькал «снег». Александра задыхалась. Она понимала, что это отнюдь не компьютерная графика. Это реальность.
Ричард беседовал по телефону с Алленом Гурвитцем, молодым поверенным из адвокатской конторы, представляющей интересы Ричарда на переговорах с профсоюзом. У Ричарда постепенно нарастало раздражение: известия, которые сообщил ему собеседник, были неутешительными. Судя по всему, федеральный судья собирался отклонить требование о трехмесячной отсрочке забастовки. Кто-то, очевидно, сумел найти подход к этому судье.
– Сумел найти подход, говорите? Что вы имеете в виду? Если они сумели на него нажать – значит, нам придется нажать еще сильнее, черт побери!
– Я стараюсь это сделать уже в течение недели, мистер Кокс.
– Значит, плохо стараетесь, – отрезал Ричард и бросил трубку.
Сволочи, думал он в бешенстве. Он оказался для них очень удобной мишенью, и все из-за этого проклятого приема.
Зажужжал сигнал внутренней связи.
