Невероятно. Оказывается, он провел ее в соседний дом. Александра была не столько перепугана, сколько поражена.
Из соседней комнаты донеслось невнятное приглушенное мычание. Такие звуки может издавать ребенок, которому закрыли рот подушкой.
– Трип? – позвала она дрогнувшим голосом. Ответом ей был тот же звук.
– Трип! – Она вырвалась от Нико и бросилась в другую комнату. Нико неуловимым движением подставил ей подножку, и Александра растянулась на полу.
– А ты спросила разрешения, сука? – Он ударил ее прикладом в бок.
– Приехали – вот этот дом. – Мэри-Ли, прищурившись, с трудом разглядела номер: переднее стекло лимузина заливали потоки дождя. – Подумай, каков сукин сын, – ведь эта территория контролируется мафией. Я слышала, что жильцы никогда не вызывают полицию, что бы кругом ни происходило.
Ричард схватил трубку телефона и прямо из машины набрал номер, который узнал от Мо Бернстайна.
– Да? – коротко ответили ему.
– Это Ричард Кокс. Ваш телефон дал мне Мо Бернстайн. Попросите Сэма Провенцо.
Он слышал, как на том конце положили трубку; наступила пауза, потом раздался скрипучий низкий голос:
– Сэм Провенцо слушает.
– Говорит Ричард Кокс. Моей жене позвонили и вызвали ее из дому. Я вынужден просить вашего содействия. Сейчас я нахожусь... – Он прочел адрес.
– Знаю, – сказал Провенцо. – Мы вас видим.
У Ричарда застучало сердце.
– Где вы?
– В квартире. Через дорогу. Оставьте машину на улице и пройдите в вестибюль. Девятый этаж, первая квартира налево.
– Я не один, – сказал Ричард, и Мэри-Ли, которая не пропускала ни слова, слегка вздрогнула.
– Вижу. Пусть она сидит в машине.
– Если вы гарантируете ее безопасность.
– Ни за что! – Мэри-Ли вцепилась ему в рукав. – Я здесь не останусь. Пойдем вместе.
Ричард выругался.
– Этого следовало ожидать. Ладно, черт с тобой, только чтобы тебя было не видно и не слышно. Это мафия, они способны на все. Если бы на них не нажал Мо Бернстайн, они бы послали меня подальше.
Через несколько минут лифт, подрагивая, поднимал их на девятый этаж.
– Ну и дела, – приговаривала Мэри-Ли. Она пошарила в сумочке и достала миниатюрный диктофон. – Слава Богу, я кассетами запаслась. Все запишу, а потом...
– Ты что, совсем рехнулась? – Ричард вышиб у нее из рук диктофон и кассеты. – Да им плевать и на Александру, и на ребенка. У них просто нет выбора. Можешь ты это понять или нет?
– Ну хорошо, хорошо. Но у меня прекрасная память, и этого никто у меня не отнимет, верно?
Ричард в упор посмотрел на женщину, которую его жена на протяжении многих лет числила среди самых близких людей.
– Слушай внимательно, Мэри-Ли Уайлд. Не распускай язык и не путайся под ногами. Я не считаю тебя подругой Александры. Когда все встанет на свои места, ты бесследно исчезнешь из ее жизни. Навсегда! Я за этим прослежу. Надеюсь, повторять не придется.
Брауни пошевелилась и застонала. Ей послышались какие-то звуки: мужские голоса, гулкое эхо шагов по бетонному полу.
Она хотела открыть глаза, но веки словно налились свинцом, а ресницы слиплись от запекшейся крови. Руки и ноги не слушались ее. С каждым вздохом из горла вылетал чужой булькающий звук.
Это приближается смерть, ясно пронеслось у нее в мозгу. Где Трип? Лежит убитый рядом с ней? Наверно, поэтому она и не слышит его голоса. Брауни ловила ртом воздух.
Мучительно борясь с собой, чтобы снова не впасть в забытье, она сумела чуть оторвать голову от пола и приоткрыть глаза. В камере никого не было.
Есть надежда, что Трип еще жив. Возможно, его перевезли в другое место. Брауни молила Бога, чтобы так оно и было. Она в изнеможении опустила голову на бетонный пол и почувствовала, что задыхается.
– Карамба! – воскликнул кто-то по-испански. – Чтоб мне пусто было! Глянь-ка, друг, тут никак покойница?
Но Брауни этого не слышала.
Полулежа на полу и едва сдерживаясь, чтобы не застонать от боли в боку, Александра подняла глаза на Нико. Он стоял над ней, широко расставив ноги, и криво усмехался. Гримаса злобы исказила его лицо, и теперь его нельзя было назвать красивым. Александру чуть не вырвало от гадливого отвращения.
Раз так, решила она, будем играть по твоим правилам.
