– Он может продержаться хоть целый год. Но, думаю, мы отобьем у него такую охоту.
Ричард сглотнул слюну.
– Моя жена у него? А ребенок?
– По нашим сведениям, да. Мой сын, Нико,
Ричарда охватило острое чувство вины. Чем обернется его сделка с Бернстайном?
– Каков план действий? – спросил Ричард, заметив, что стоящий у окна мужчина прилаживает к винтовке глушитель. – Надеюсь, вы не собираетесь... О Боже, именно это вы и собираетесь сделать.
– Когда он снова подойдет к окну, мы его уберем, – ответил Провенцо. – Этот квартал принадлежит моей семье, так? Жильцы знают об этом. Они настроены к нам лояльно.
– Но стрелять нельзя! – в отчаянии выкрикнул Ричард. – Помилуй Бог, Провенцо, там же моя жена с ребенком!
Провенцо веско сказал:
– Мы знаем. Но двое моих людей воевали во Вьетнаме. Один из них снайпер. Достаточно будет одного выстрела. Мой сын – бешеный пес. Он опасен.
Ричард умолк. Он вторгся в мир, о котором мало что знал. Теперь Александра и Трип могут дорого заплатить за его безрассудство.
– Провенцо, нельзя ли туда позвонить? Поговорить с Нико?
– Можно. Мы только что связались с ним. Он отказывается отпустить
– Прикажите ему позвать к телефону Александру.
– Что?
– Прошу вас, – Ричард не знал, как убедить старика. – Скажите ему... Скажите, что мне надо поговорить с ней о выкупе. Скажите что угодно, лишь бы он позвал ее к телефону. Нужно предупредить ее, чтобы она не подходила к окнам. Я должен научить ее, как себя вести, чтобы не попасть под пули.
Мэри-Ли была крайне раздосадована, что ее выставили. Она уныло брела по коридору туда, куда ей указали.
Переступив порог спальни, она не стала зажигать свет, боясь, что станет легкой мишенью.
Вдруг до нее донесся душераздирающий стон. Мэри-Ли посмотрела под ноги. Спальню освещала лишь полоска света из коридора. Глаза Мэри-Ли в полумраке не сразу различили фигуру, скорчившуюся на полу.
Мэри-Ли не верила своим глазам. Она пришла в панику.
– Не надо, – бредила Джетта. – Нико, не надо... – Она забормотала что-то нечленораздельное.
Мэри-Ли опустилась на колени и почувствовала липкую влагу. Ковер пропитался кровью.
Она обвела глазами комнату, которая скорее напоминала офис, чем спальню. Обнаружив небольшую настольную лампу, она поставила ее на пол и осторожно щелкнула выключателем.
Конус света упал на безжизненное тело ее подруги. Она лежала ничком. Розовая блузка была забрызгана кровью. Страшная прореха на лопатке говорила о том, что она тяжело ранена. Туфли она где-то потеряла. Из правой ноги сочилась кровь.
Опять раздался стон.
– Джетта! – Мэри-Ли, содрогаясь, нащупала на ней короткую нижнюю юбку, отделанную тонким кружевом, с усилием стянула ее и разорвала на полосы.
Когда она неумело пыталась перевязать рану, Джетта оглушительно закричала от боли. Мэри-Ли в ужасе отпрянула.
– Джетта? Что с тобой?
– Стрелял в меня, – хрипло прошептала Джетта. – Нико. Бросил чем-то. О... больно.
– Но почему? Что ему ударило в голову? – Мэри-Ли даже сейчас оставалась журналисткой до мозга костей. Ей самой сделалось неловко.
– На... улице... не слушал... – Джетта глубоко вздохнула и опять потеряла сознание.
Потрясенная, Мэри-Ли вышла из спальни и заспешила назад по коридору. Сэм Провенцо стоял в кольце своих приближенных, которые о чем-то жарко спорили.
– Послушайте, – обратилась Мэри-Ли к плотному человеку, оказавшемуся у входа. – Там женщина... К ней нужно вызвать врача.
Мужчина обернулся к ней.
– Вызовем, когда закончим дела.
– Но это срочно. Она ранена! Она истекает кровью!
Он пожал плечами. Его лицо не изменило каменного выражения.
– Потерпит. Пусть скажет спасибо, что ее внесли в дом. Это
