ее назад.
Они взяли салат, свежие мидии, молодые початки кукурузы и лимонные тарталетки. Потом из своего номера заказали шампанское, поручив все переговоры Джетте, поскольку у нее был самый взрослый голос.
Они весело болтали о событиях прошедших месяцев, снова и снова прокручивая «Ласковую женщину».
– Ты молодчина, Александра! Добилась своего! – воскликнула Джетта, обнимая подругу.
– Как сказать... Это ведь не заглавная песня, а так, второстепенная.
– Она станет главным хитом, – пророчествовала Джетта.
Мэри-Ли рассказала им, как брала интервью у самого Джона Чивера для студенческой газеты «Новости обо всем». Прославленный писатель отметил, что у нее роскошные волосы.
– Он сказал, что мне... Ну... он так на меня смотрел... Как вы думаете, можно считать, что он за мной ухаживал?
– Вполне возможно, – кивнула Джетта, подливая себе шампанского в обыкновенный стакан.
– Но он такой знаменитый...
– Ну и что? Можно подумать, знаменитости – евнухи. Уж поверь мне, я-то знаю, как-никак выросла среди них. – В голосе Джетты вдруг зазвучали горькие нотки. Она залпом осушила свой стакан. – Предлагаю провести опрос. Сколько среди нас девственниц? Только ты, Мэри-Ли?
Мэри-Ли вспыхнула.
– Все ясно, – Джетта с высоты своего опыта снисходительно кивнула. – Будешь следующей. Это неизбежно. Сами не дадим, так другие возьмут, верно? О, в бутылке-то уже пусто. Откроем вторую? Кто умеет вытаскивать пробку? Я слишком пьяная.
– Может, оставим вторую бутылку на потом? – предложила Александра.
– Нет... выпьем еще. Ладно, давайте сюда, я сама открою, если вы не умеете. Отойдите в сторонку. Сейчас я пробью потолок.
Когда вторая бутылка наполовину опустела, на Джетту напал истерический хохот.
– Знаете что?.. Я вам все наврала. – Непонятно было, плачет она или смеется. – Ничего в этом хорошего нет... У меня было девять мужиков, я чего только не пробовала, даже кокаин, и хоть бы хны! Хоть бы что-то во мне дрогнуло! – Она подняла стакан. – Чокнемся, Александра. Я уже напилась, но мне мало. Что такое оргазм? Что в нем особенного?
– Девять любовников? – Мэри-Ли была сражена наповал.
– Ну и что? – Джетта с вызовом отхлебнула изрядный глоток. – Какая разница? Все трахаются, на этом мир держится.
– Тебя послушать, так это...
– Гадость? Тебе кажется, это гадость?
– Ну, в общем...
– Пусть даже так, но это жизнь, детка. Это то, чем занимаются мужчина и женщина. Кто сверху, кто снизу – разницы никакой. Ну что ты на меня уставилась? Моя мать всю дорогу этим занимается, да и твоя тоже. Папа Александры и то взял себе любовницу. Как ее, Фелисия, кажется? Все поголовно занимаются сексом.
Александра поставила свой стакан. С чего это Джетту так понесло?
Они допили вторую бутылку. Настроение Джетты снова переменилось, они болтали и смеялись как прежде, сплетничая о новых знакомых, которые появились у Джетты в Голливуде, а у Мэри-Ли и Александры – в Вассаре.
– Интеллектуалы! – презрительно сморщилась Джетта. – Из них половина – гомики. Назовите мне хоть одного сексапильного, такого, как Ричард Гир или Мик Джеггер. – Она ойкнула и зажала рот ладонью. Наступило молчание. – Господи, – сдавленно прошептала Джетта. – Лондон.
В номере стояла мрачная тишина.
– Я тоже не могу забыть, – призналась Александра. – У меня до сих пор по ночам кошмары...
– Он был пьян в стельку, – взорвалась Джетта. – Потому и разбился. Сам виноват. Наша вина только в том, что мы оттуда смылись.
– Мы причастны к его гибели, – угрюмо повторила Александра.
Джетта спохватилась:
– Слушайте, вы случайно не проболтались? – Она свирепо посмотрела на Александру, потом на Мэри- Ли. – Мы дали клятву, помните? Поклялись
– Навек, – пылко подхватила Мэри-Ли.
После мимолетного колебания к ним присоединилась и Александра. Ее тревожили смутные воспоминания о том, как она проснулась рядом с Джанкарло и поняла, что кричала во сне. Но вряд ли она упомянула Лондон.
Джанкарло заехал в отель рано утром, чтобы отвезти Александру на автодром.
В вестибюле к нему заспешила какая-то женщина и попросила автограф. Он с удовольствием подписал протянутую ему салфетку, наслаждаясь своей известностью. В дорогих кожаных брюках и шелковой голубой рубашке у него был чрезвычайно эффектный вид.
