– Что? О Господи, Шарлотта, да ничего ты не сделала! Ты в последнее время совершенно невыносима. Почему бы тебе не погулять с лошадьми? Им прогулка не повредит, да и тебе тоже.
– Мы уже гуляли сегодня утром.
– В самом деле? – Я рассмеялась. – А я даже не заметила. У меня в последнее время голова настолько забита разными делами…
– Мамочка, может, я тебе смогу чем-то помочь? Давай подумаем – только мы вдвоем. Ты и я. Помнишь, как мы это делали раньше.
– Шарлотта, разве ты не видишь, что я занята? Скоро он приедет сюда и я…
– Кто приедет, мамочка? О ком ты все время говоришь?
Эти слова немного отрезвили меня.
– Так кто же, мамочка? – продолжала настаивать Шарлотта. – Кто скоро приедет?
– Шарлотта, почему бы тебе не сбегать и не найти Эдварда? Особенно, если ты все-таки решила ехать во Флоренцию.
Некоторое время спустя я обнаружила ее, сидящей на кровати и причесывающей куклу. Она была заплакана и отвернулась, увидев меня. Усилием воли я подавила новую волну раздражения.
– Хочешь поехать со мной в Лондон на выходные? Мы пойдем в театр.
Александр живет на Белгрэйв-сквер. Значит, я зайду туда и скажу, что скоро все будет готово к его приезду.
– А как же Эдвард? Он же хочет, чтобы мы с ним поехали во Флоренцию.
– А мы ему ничего не скажем. Мы вообще никому ничего не скажем. Подождем, пока он уедет, и незаметно ускользнем. Хотя нет. Канарейке мы, конечно, скажем. Да и почему бы ей не поехать с нами? Беги к ней, дорогая, и все расскажи. Вечером придет дизайнер, а мне еще столько нужно сделать до его прихода.
Мы посмотрели какой-то совершенно не запомнившийся мне дневной спектакль в «Савое», съездили в «Хэмптон-корт», погуляли по зоопарку, ходили в кафе и кинотеатры. На этот раз я не зашла на Белгрэйв- сквер, еще было не время. Но скоро я обязательно туда пойду!
Когда мы вернулись в Вестмур, Эдварда еще не было, зато нас ожидали поставщики, которые должны были установить оборудование в спортивном зале. Я лично наблюдала за тем, как они его распаковывали, желая убедиться, что доставлено все необходимое для Александра. В четыре часа мы с Шарлоттой отправились к мисс Барсби, которая жила в коттедже, по соседству с нашим поместьем. Шарлотта терпеть не могла эту старую даму и не считала нужным скрывать свои чувства. Со все возрастающим раздражением я наблюдала за тем, как она односложно отвечает на вопросы мисс Барсби. Через полчаса, не выдержав этой пытки, я извинилась перед хозяйкой, взяла Шарлотту за руку и повела к машине.
– Ты гадкая, испорченная девчонка, – набросилась на нее я, как только мисс Барсби скрылась в доме. – Эта старая леди совсем одинока, она всегда так ждет твоего прихода, а ты можешь только сидеть и дуться. На следующей неделе будь добра пробыть у нее полдня и вести себя прилично. Слышишь, что я тебе говорю?
До самого дома Шарлотта не проронила ни слова.
– Поднимайся в свою комнату, – сказала я, сердито распахивая дверцу с ее стороны. – Я поговорю с тобой позже.
– Все последнее время ты надо мной постоянно издеваешься. Лучше бы я поехала во Флоренцию с Эдвардом! Он гораздо лучше тебя! Ты просто невыносима.
С этими словами она убежала в дом, прежде чем я успела ее остановить, а меня тут же перехватил декоратор, принесший образцы занавесей для новой ванной. Поэтому в тот день возмездия не последовало. Но я ничего не забыла и назавтра, несмотря на ранее данное обещание отпустить Шарлотту вместе с Джеффри в аэропорт встречать Эдварда, я оставила ее дома.
Новые теннисные корты были уже готовы, и я предложила Дэвиду сыграть партию перед обедом.
– Неужели у тебя найдется на это время? – поддразнил меня он.
– Ну зачем ты так? Ты же должен понимать, как трудно привести такой огромный дом в порядок.
Шарлотта наблюдала сверху, как мы шли к кортам. Дэвид весело помахал ей рукой, но когда я, заметив это, обернулась, девочка отшатнулась от окна и скрылась в глубине комнаты. Стоял погожий солнечный день, и было просто грешно закрывать ребенка в помещении. Дэвид попробовал заступиться за Шарлотту, но я демонстративно сунула ему ракетку, показывая, что пора начинать игру.
Однако игра явно не клеилась. Я не могла понять, в чем дело – в погоде или в том, что я с утра не завтракала, – но вскоре у меня закружилась голова и начало подташнивать. После того как я пропустила четвертую подачу, Дэвид спросил, все ли со мной в порядке.
Что было потом, не помню. Очнулась я, лежа в кровати, и надо мной стоял доктор. Я попыталась было встать, но он силой уложил меня обратно. Откуда-то из-за двери доносился плач Шарлотты. Доктор впустил ее, и она тотчас же бросилась мне на шею.
– Мамочка, что с тобой?
– Пустяки, дорогая. Мне просто стало дурно, вот и все. И поделом мне за то, что я так дурно с тобой обращалась. Ты меня простишь?
Она кивнула, и я начала выбираться из кровати. Но в этот момент в комнату снова вошел доктор. Увидев, что я шарю в поисках халата, он решительно покачал головой:
– Вы сейчас немедленно ляжете обратно в постель, молодая леди. Ваш деверь сообщил мне обо всем, чем вы занимались в последнее время, и могу сказать, что…
– Но, доктор, дело же совсем не в этом! Просто сегодня очень жаркий день. Теперь я чувствую себя
