споткнулся и упал Деймиан бросился на него и обхватил рукой за горло. Большинству было бы нелегко подняться из такого положения. Однако великан без видимых усилий встал вместе с Деймианом, чуть ли не сидящим на нем верхом, как на лошади, свободной рукой потянулся назад, схватил Деймиана за густые волосы и бросил вперед. Внезапно Деймиан обнаружил, что летит вниз головой, затем больно шлепнулся о каменный пол.
Эйтин откинула голову и закрыла глаза, расслабившись в горячей воде. Со всеми неотложными делами и обязанностями по управлению Койнлер-Вудом и Лайонгленом у нее редко выдавалось достаточно свободного времени, чтобы вот так понежиться. В конце длинного дня она обычно была слишком вымотана, чтобы ждать, когда вода будет нагрета, а потом отнесена к ней в комнату. Уна сказала, что ванна с травами смягчит женскую боль после ночи с лордом Рейвенхоком. Приходилось признать, это и вправду помогало.
Деймиан. Она никогда не произносила его имени, страшась опасной силы, которую оно возымеет над ее сердцем. Последняя нить, навсегда связующая их.
Этой ночью она отправит его назад, в Гленроа. Назад к Тамлин. Тяжесть камнем легла на сердце. Всеми фибрами души она хотела последовать совету Эйнара – удержать его. Но она не могла рисковать, его могущественный кузен вот-вот прибудет в Лайонглен на его поиски. Ей нужно жить тихо, не привлекая внимания короля Эдуарда до тех пор, пока она не забеременеет. Перспектива того, что Черный Дракон начнет штурмовать крепостную стену замка в поисках Сент-Джайлза, была пугающей, Эйтин не могла так рисковать.
Подумав о ребенке, которого она надеется зачать в результате этого сумасбродного плана, Эйтин приложила мокрую руку к животу. Ее ребенок будет расти там. Она будет вынашивать его в течение девяти месяцев. Ее вдруг охватило безумное желание обнять малыша, настолько сильное, что было почти болезненным. Это чувство внушало благоговение, смиряло. Она никогда не думала, что будет ощущать подобное, захочет ребенка настолько сильно, что слезы наполнят глаза.
– Сердечной боли не избежать. Малыш будет мне постоянным напоминанием об отце. – Эйтин плотно зажмурилась, не в силах вынести мысли, что отправит Деймиана в Гленроа, как только стемнеет. Отчаяние разрывало сердце, она понимала, что больше никогда его не увидит.
– Эйтин!
Крик напугал ее, заставив резко сесть. Схватив байковую простыню, она растянула ее перед ванной, когда дверь распахнулась и вбежал Дьюард. Тыльной стороной ладони она быстро стерла слезы с глаз.
– Сестра, ты должна пойти… Эйнар повалил твоего рыцаря и сидит на нем, а он укусил Эйнара, а потом Хью попытался помочь, и, я думаю, он укусил и Хью тоже – или, может, это Эйнар хотел укусить Рейвенхока, но промахнулся и цапнул Хью, а потом Льюис попытался стукнуть твоего Рейвенхока ночным горшком – к счастью, пустым…
– Ночным горшком? Эйнар кусает Рейвенхока? Святая Эннис! – Эйтин выпрыгнула из ванны, придерживая простыню. От нескончаемого объяснения Дьюарда у нее голова пошла кругом.
– Да нет же, сестра. Ты что, не слушаешь? Это Рейвенхок укусил его, а может, и Хью – но, возможно, это Эйнар укусил Хью, но собирался укусить Сент-Джайлза и…
– Ох, замолчи! – Голова, казалось, сейчас лопнет от его болтовни. Они ударили Рейвенхока ночным горшком? Какая муха их укусила? Если что-нибудь случится с Сент-Джайлзом, граф Шеллон камня на камне не оставит от этой крепости.
Схватив платье с высокой кровати, Эйтин состроила брату гримасу. Он стоял, в нетерпении покачиваясь с носков на пятки, ожидая ее. Потребовалось несколько мгновений, чтобы до него дошло, что означает ее сердитый взгляд.
Широко распахнув глаза, он сказал: «О!», потом отвернулся, чтобы она могла надеть платье через голову. Когда Эйтин оделась, Дьюард встревоженно спросил:
– Сестра, как ты думаешь, они не убили лорда Рейвенхока, нет?
Она замерла.
– Убили? Ты не сказал, что речь идет об убийстве. Разумеется, нет! Дьюард, не накликивай беду. Эйнар никогда не допустит никакого убийства… я надеюсь.
Спеша по коридору и по винтовой лестнице наверх, в башню, Эйтин на ходу завязывала платье, едва поспевая за Дьюардом. Это ее вина. Утром она не усыпила пленника Униным зельем. Теперь он может быть ранен в потасовке с ее глупыми братьями и Эйнаром.
Распахнув дверь, она остановилась, окидывая взглядом представшую перед ней сцену, и потрясенно втянула воздух. Сент-Джайлз лежал на полу, плед обмотан вокруг бедер. Хью сидел у него на правой руке, а Льюис, волосы которого как-то странно стояли торчком, взгромоздился на другую. Упрямо насупившийся Эйнар коленом прижимал воина к каменному полу. Рыцарь был в сознании, хотя лежал тихо, вероятно, считая сопротивление напрасной тратой сил. Эйтин ахнула, когда увидела, что эти идиоты сунули кляп ему в рот.
– Ах вы, болваны… тупицы… кретины… бараны безмозглые… – Эйтин не находила слов, чтобы выразить, в какую ярость привели ее их безрассудные действия.
Хью с Льюисом состроили гримасы и, переглянувшись, переспросили в один голос:
– Бараны безмозглые?
Хью закатил глаза:
– Сестра опять пошла вразнос.
– Слезьте с него… вы… вы… остолопы!
Они не шелохнулись. Даже Эйнар. Ее спина потрясенно выпрямилась. Они никогда не осмеливались ослушаться ее в таком гневе – или по крайней мере старались оказаться там, где она до них не достанет.
– Сестра, если мы с него слезем, – Льюис вздохнул с раздраженно-хмурой миной, – он опять меня укусит.
Эйтин гневно зыркнула на брата. Он ссутулился, стараясь сделаться менее заметной мишенью для ее
