Чарлз остолбенел. Он ведь шутил. Но вот Изабелл улыбнулась, и он увидел, что улыбка у нее и впрямь замечательная. Она озарила ее худое угловатое личико. Это было лицо феи. Просто дух захватывало. Он поклялся, что приучит девочку улыбаться чаще.
– Теперь, мне кажется, мы готовы взять кухню приступом!
Как же убедить Чарлза остаться в Найтсдейле? Он очень нужен девочкам.
Эмма сидела на скамье за длинным кухонным столом, наблюдая, как Клер и Изабелл под руководством дяди расцветали на глазах. Они были в восторге, что на них обратил внимание мужчина. Папа никогда этого не делал! И Эмма была рада, что этим мужчиной оказался Чарлз. Он очаровал их так же, как очаровывал всех остальных. Как и ее саму, когда она была ребенком.
Не успели они войти во владения кухарки, как добрая женщина преподнесла Принни кость. Собака радостно принялась ее грызть, уютно устроившись перед камином. Клер вскарабкалась на скамью поближе к Чарлзу. В те редкие минуты, когда она не болтала, малышка дергала дядю за рукав и прижималась щекой к плечу. Эмма подозревала, что девочка запросто могла бы забраться ему на колени, будь у нее хоть малейшая возможность.
Изабелл сидела возле Эммы, наискосок от Чарлза. Слишком взрослая – ей же девять! – чтобы обниматься, она тем не менее не сводила с него глаз. Чарлз сделал ей небольшой комплимент – и щеки девочки окрасил нежный румянец. Эмма могла поспорить, что Изабелл почти влюбилась в своего дядю. Невинная влюбленность – скоро пройдет без следа!
Не то что у Эммы.
Она расправила плечи. Так не годится! Спору нет, Чарлз – само очарование, но он не для нее. Нужно поискать пару среди более подходящих кандидатов, решила Эмма. Вот, к примеру, мистер Стокли.
Но сейчас она не будет думать о мистере Стокли. Сейчас можно просто наслаждаться обществом Чарлза и девочек.
– Вот, леди Изабелл, возьмите еще хлеба, – уговаривала кухарка. Она положила на тарелку Изабелл большущий ломоть свежевыпеченного хлеба.
– Спасибо! – Изабелл расцвела улыбкой, столь редкой на ее лице. Кухарка даже опешила, а потом широко улыбнулась Эмме.
Она улыбнулась в ответ. Ей следовало давным-давно привести сюда девочек. Ей даже в голову не приходило, что Сесилия запрещала им приходить в этот райский уголок: высокие окна, полные солнечного света, теплый запах выпечки. Кухарка была простой, веселой женщиной, с широкой талией и душой. Может быть, ей не под силу было изготовить новомодный французский соус, зато она могла заставить девочку улыбнуться.
– А можно мне варенья? Ну пожалуйста!
Эмма была готова расхохотаться – какая у Клер умилительная рожица!
– Конечно, можно, леди Клер. А не хотите ли отведать лимонного пирога?
– О да, пожалуйста!
– А у вас, случайно, пирожков с крыжовником сейчас нет? – Чарлз вытянул шею и жалобно посмотрел на кухарку. Не сей раз Эмме было не до смеха – она чуть не заплакала. Как же он красив – дух захватывает!
– Есть. По чистой случайности, милорд.
– Отлично! Можно мне один? – Он взглянул на Эмму: – А вы, мисс Петерсон? Не хотите ли скушать пирожок?
– Нет, милорд, благодарю.
– Вы уверены, мисс Петерсон? – спросила кухарка. – У меня их целая гора.
– Нет, спасибо. Не люблю крыжовник. А вот кусочек вашего лимонного пирога я бы съела, если можно.
– Не любите крыжовник, мисс Петерсон? – спросил Чарлз, когда кухарка пошла за пирожками. – Боюсь, у вас плохой вкус.
– Не все обожают крыжовник, как вы, милорд.
– Может, оно и к лучшему. Мне больше достанется.
Кухарка поставила на стол блюдо с пирожками, и Чарлз взял один с самого верха. Эмма смотрела, как он кусает пирожок. Какие крепкие белые зубы. Не то что у мистера Стокли – кривые, желтоватые. Начинка вытекла ему на подбородок. Он слизнул ее языком. Проклятие, даже язык у него крепкий и сильный.
Она не знала, что у людей бывают сильные языки. А вот этот, когда был у нее во рту….
Эмма набросилась на свой кусок лимонного пирога.
– Не хотите ли холодного молока, мисс Петерсон? Вы что-то раскраснелись.
Эмма покачала головой – она не могла выдавить из себя ни слова. И рот был набит, и сама она словно оцепенела. Чарлз взглянул на нее и приподнял бровь – такую мужскую.
Мужские брови? Ей захотелось стукнуться головой о стол – и посильнее. Вбить бы в нее немного здравого смысла или по крайней мере выбить оттуда похотливые мысли.
– Мы ходили ловить рыбу, – стала рассказывать кухарке Клер. – Папа Чарлз показал, как сажать червяка на крючок. А потом я поймала рыбку и упала в речку, а папа Чарлз меня спас. И еще он хочет научить нас плавать – Изабелл и меня.
Услышав «папа Чарлз», кухарка вытаращила глаза. Затем взглянула на лорда Найтсдейла и широко улыбнулась. У Чарлза покраснели уши. Отлично, значит, и его можно смутить! Изабелл тоже заговорила – весело и звонко, как и полагается девятилетней девочке, а не маленькой взрослой.
