Чарлз просто обязан остаться в Найтсдейле. Он принес девочкам радость, приключения и смех. Раньше они не тосковали по нему, потому что не знали. Что же будет теперь, если он решит проводить большую часть времени в Лондоне? Даже и думать не хотелось. Это разобьет им сердце.
Но только ли у девочек будет разбито сердце?
– Все было замечательно, но, боюсь, нам пора. – Чарлз встал, стряхивая, крошки, с брюк. – Полагаю, мне и Клер не помешало бы принять ванну.
– Не хочу принимать ванну. Меня купают только по воскресеньям.
– А еще в те дни, когда ты ныряешь в речку, – сказал Чарлз.
Клер надулась и выпятила губу. Чарлз рассмеялся:
– Только без крика и слез, леди Клер. Помнишь, рыбам это не нравится. Не по нраву и мне. Иди с мисс Петерсон. Пусть они с няней тебя отмоют.
– Хочешь, я дам тебе моей лавандовой воды? – спросила Эмма.
Словно солнце выглянуло из-за тучи.
– Да! Тогда я буду пахнуть, как вы, правда?
Эмма рассмеялась:
– Да, тогда ты будешь пахнуть, как я.
– А вы так хорошо пахнете. Папа Чарлз, вам нравится, как пахнет мисс Петерсон?
Чарлз улыбнулся:
– Да, конечно. Мисс Петерсон и в самом деле хорошо пахнет.
Эмма могла бы поклясться – она покраснела от корней волос до пят.
– Ладно, а теперь идем, Клер. Вперед, Принни.
Эмма нагнулась, чтобы пристегнуть поводок к ошейнику собаки. В доме много посторонних – не стоит рисковать, Чарлз, довольно улыбаясь, шагнул в сторону, давая им пройти к лестнице.
– Увидимся позже, мисс Петерсон.
– А с нами ты увидишься, папа Чарлз?
Чарлз потрепал Клер по головке:
– Я буду заглядывать в детскую, как смогу, плутовка. У меня встреча с мистером Коулзом, управляющим. А потом придется изображать гостеприимного хозяина для всех этих лондонских леди и джентльменов. Вот почему мы ходили ловить рыбу так рано утром – чтобы я смог повидаться с вами, прежде чем приступить к другим обязанностям.
– Ну, пожалуйста! Ты должен прийти повидать меня. Ведь я буду пахнуть, как мама Петерсон.
Чарлз усмехнулся:
– Ради такого удовольствия, разумеется, я приду. Может быть, удастся урвать пару минут до обеда. Теперь беги, да прямиком в ванную!
Эмма с девочками направились в детскую и были почти в безопасности. Почти, потому что Эмме пришлось зайти к себе и взять лавандовой воды. И когда до детской им оставалось несколько шагов, им наперерез выскочили две хихикающие девицы. Принни залаял и рванулся вперед. Девушки – мисс Оулдстон и леди Каролина – завизжали.
– Не пугайтесь, – сказала Клер. – Принни добрый.
Леди Каролина фыркнула, и ее толстые щеки затряслись. А когда она презрительно задрала курносый нос, то удивительно напомнила призовую свинью, что была у сквайра Бегли. Сквайр обычно звал ее «эта чертова Айви».
– Я не боюсь. Просто терпеть не могу собак. Мерзкие, грязные создания.
Мисс Оулдстон расхохоталась, показывая свои лошадиные зубы:
– Скажи спасибо, что это не кошка. А то бы тебя раздуло, чесалась бы все время.
Леди Каролина окрысилась на мисс Оулдстон:
– Право же, Аманда. Тебе следует следить за собой. Ты похожа на лошадь и ржешь как лошадь.
– Это лучше, чем быть похожей на свинью. Если ты хочешь, чтобы Найтсдейл на тебя посмотрел, поменьше ешь пирожных с заварным кремом.
– Ну, уж тощую кобылу вроде тебя он точно не выберет.
– Папа Чарлз выберет маму Петерсон.
Воцарилось молчание столь напряженное, что человека слабого мог бы хватить удар. Эмма уж точно была готова лишиться чувств. Леди Каролина стояла с разинутым ртом. Выпученные глаза мисс Оулдстон, казалось, сейчас вовсе вылезут из орбит. Эмма закрыла глаза. Ей хотелось провалиться под землю.
– Папа Чарлз? – обрела дар речи мисс Оулдстон.
– Мама Петерсон? – Маленькие глазки леди Каролины сверлили Эмму.
– Клер, дядя Чарлз просил не называть его папой при посторонних, – сказала Изабелл.
Клер пожала плечами:
