– В одно прекрасное лето – я тогда был совсем мальчишкой – к нам приехал погостить двоюродный дедушка Рэндалл. Вас тогда еще не было в Найтсдейле. – Он тщательно ощупывал стену – нет ли где выступа или, напротив, щели? – Так вот, двоюродный дедушка Рэндалл был паршивой овцой в нашем семействе. Отец всегда очень злился, когда этот человек появлялся в нашем доме. А уж когда он задержался на все лето, да еще заплатил целое состояние местному скульптору, чтобы тот увековечил его образ в камне…
– Я видела его бюст в длинной галерее.
– Он был не самым привлекательным в роду Дрейсмитов, надо сказать.
– Да уж, куда ему до нынешнего маркиза!
Чарлз рассмеялся:
– Браво! Всегда помните эти слова, дорогая. Я хочу, чтобы ваше сердечко трепетало, стоит вам обо мне подумать. Сердце, да и все остальное тоже…
– Лучше мне молчать. А то, боюсь, вы совсем загордитесь.
– Прошу вас, не сдерживайте чувств. Я согласен тащить на себе тяжелую ношу ваших восторгов. – Чарлз нахмурился. На проклятой стене не обнаруживалось ни выступа, ни ямки. – Во всяком случае, двоюродный дедушка Рзндалл большую часть лета провел, уничтожая запасы бренди. Мы с Полом решили, что он пират. Может даже, он рассказывал нам истории о далеких морях. Но, так как он почти все время был навеселе, мы ему не очень верили. Зато мы отлично провели лето в поисках сокровищ. Хотя обычно Пол не очень жаловал мое присутствие.
– Пол многих недолюбливал.
Чарлз пожал плечами:
– Вы его почти не знали. Нелегко, знаете ли, принимать титул и груз ответственности в столь юном возрасте. Ведь ему было всего четырнадцать, когда умер отец.
– Да, думаю, вы правы…
Чарлз сунул руки в карманы и вновь внимательно осмотрел стену. Может, пнуть ее ногой, да что толку?
– Кроме пиратских историй, двоюродный дедушка Рэндалл рассказал кое-что еще. Что вроде бы в стенах Найтсдейла есть сеть потайных ходов. В один дождливый день мы с братом пытались найти вход, но не нашли. Тогда мы решили, что это фантазия дедушки, как и его истории о пиратах. Теперь я думаю – а вдруг он говорил правду?
Похоже, что так. Нянино привидение, свеча в комнате Эммы, появление призрака прошлой ночью… Определенно кто-то разгуливает по Найтсдейлу, где ему заблагорассудится. Только никакое это не привидение. Но где же, черт подери, проклятый вход?
– Постойте-ка. Вчера мистер Стокли шарил под портретами в длинной галерее, – сказала Эмма, разглядывая висящий на стене пейзаж.
– В самом деле? – Чарлз стукнул по стене кулаком.
– Да. Ив гроте он тоже вел себя престранным образом – Эмма приподняла угол картины.
– Он не единственный, кто вел себя в гроте престранным образом. Вы-то уж точно были сама не своя, когда я вас встретил. Вид у вас был почти виноватый.
– Не понимаю, о чем вы. Ой, смотрите!
– Что там такое?
– Тут что-то вроде рычажка. Держите. Я не могу…
– Дайте взглянуть.
– Не толкайтесь. Это здесь.
Чарлз ощупывал стену, следуя за пальцами Эммы. Картина была слишком тяжелая, чтобы удерживать ее на весу, но они смогли отодвинуть ее достаточно, чтобы просунуть руки. Да, вот и рычаг, почти сразу за рамой. Сюда вполне можно было дотянуться.
– Не получается повернуть. Я правильно делаю, что опускаю его вниз? – Эмма пыталась что-нибудь разглядеть за картиной.
– Думаю, да. – Чарлз потянул рукоятку вниз.
Раздался скрип.
– Смотрите! – Эмма в испуге налетела на него. Часть стены отошла – открылся лаз.
– Подоприте чем-нибудь стену, а то закроется, если я отпущу рычаг.
Эмма схватила щетку для волос:
– Готово!
Он выпустил рукоять рычага. Стена не шелохнулась. И. Эмма тут же решила узнать, куда ведет открывшийся проход.
– Что вы делаете? – Чарлз поспешно схватил Эмму за руку. – Выбирайтесь оттуда немедленно. Вы точно Принни, который лезет в барсучьи норы.
– Чарлз! Тут очень пыльно и темно. Принесите свечу!
Ему не понравилось, что им командуют столь бесцеремонно.
– Теперь понятно, почему Мэг думает, что вы ею помыкаете.
