Бонни не знала, выдержит ли разговор о смерти Кайли. Зачем возвращаться к этому кошмару?
– Я возьму Роз и пойду домой, если ты не возражаешь?
– Возражаю, Бонни. – Его глаза в упор смотрели на нее: у нее не было сил даже подняться со стула.
– Ты не уйдешь, пока мы не поговорим. Бонни приготовилась претерпеть эту боль.
– Если ты будешь рассказывать о своих женщинах, Элай, я не хочу тебя слушать.
Элай вздохнул.
– Не отрицаю: у меня были женщины, Бонни.
Она впервые поняла, что боится его откровенности, ей было бы легче, если бы он все отрицал. Бонни закрыла глаза, стараясь не расплакаться.
– Еще бы ты отрицал! – воскликнула она.
– Бонни, взгляни на меня!
Она молча повиновалась.
– Эти женщины… я не любил их…
– Они совсем ничего для тебя не значили? – проговорила Бонни. – Так всегда говорят неверные мужья, Элай.
– Но это правда!
– Меня это уже не волнует, Элай, – солгала Бонни, – так это, или нет, меня это не волнует.
– Тебе придется волноваться, так как я все равно все скажу.
– Нет! – взмолилась Бонни. Старые раны откроются, если он станет говорить об этих женщинах и смерти Кайли, у нее не хватит сил, чтобы вынести это.
– Да, – настаивал Элай, – Бонни, помоги мне!
Бонни вспомнила, как держала на руках мертвого Кайли, вспомнила похороны, свое отчаяние и то, как муж оставил ее, когда был больше всего нужен ей.
– Я уже говорила тебе, – напомнила она Элаю безжизненным голосом, – ты отвернулся и бросил меня.
– Прости меня за это, Бонни!
– Прощенье! – Бонни, выкрикнув это слово, вскочила со стула. – Думаешь, твои жалкие извинения искупят то, что ты сделал, Элай? Ты думаешь, что я растаю от твоих извинений? Я не Роз: меня нельзя купить подарками и лживыми словами!
Роз начала всхлипывать и позвала:
– Мама! – Бонни метнулась к ней и взяла ее на руки.
– Сюда, сюда, дорогая, – успокаивала она, – мама здесь. Мы сейчас пойдем домой, в наш дом.
Элай раздраженно провел рукой по волосам.
– Я повторяю снова и снова, Бонни, – сказал он, – ты никуда не пойдешь, пока мы не поговорим.
– Ты не имеешь права удерживать меня.
– Мы оба знаем, что я могу удержать тебя, и я сделаю это, если придется. Клянусь, я сделаю это!
Словно во сне, Бонни вернулась к окну и положила Роз на кресло.
– Закрой глазки, солнышко, – сказала она, наклоняясь и целуя дочь, – мама с тобой и больше не будет шуметь.
Роз сладко зевнула и закрыла глаза. Бонни повернулась к Элаю.
Он стоял перед камином, спиной к ней, положив руки на каминную решетку. Кто-то закрыл все двери.
Комната была просторной, но Бонни казалось, что она в склепе.
– Ты мог бы посоветоваться со мной, прежде чем купить пони для Розмари, – раздраженно – прошипела она.
– Наш сын умер, – сказал он. В его голосе звучала боль.
Бонни ухватилась за спинку стула, слезы хлынули у нее из глаз.
– Элай, пожалуйста!
Он резко развернулся, его лицо исказила боль, которую он скрывал так долго.
– Кайли умер, – повторил он. Его слова падали, как камни.
Бонни закрыла глаза.
– Не заставляй меня снова пройти через это, Элай. Я уже пережила это горе.
– Но я еще не пережил, – отрезал он, чтобы не разбудить Роз, он говорил тихо, – я не пережил!
Бонни покачнулась, Элай схватил ее за руку и потащил к дверям, ведущим в сад. Открыв одну из них, он
