– Ты все еще не ответила на мой вопрос.
Джез удивленно подняла брови.
– На какой? – спросила она, прекрасно помня, о чем Бо спросил ее, но не испытывая ни малейшего желания отвечать.
Она не сомневалась, что шуточки Денниса, одобрение, высказанное сплетницей Барбарой, и сочувственные замечания Мэдлин связаны с тем старым скандалом…
Бо, прищурившись, испытующе посмотрел на нее.
– Почему ты «бедняжка Джез»? Почему я «добр», что пригласил тебя в паб? И почему Мэдлин думает, что ты «заслуживаешь» достойного молодого человека?
Она покачала головой и неопределенно улыбнулась.
– Если я не разучилась считать, ты задал не один, а три вопроса.
Он поджал губы.
– Если я не ошибаюсь, ответ на них один и тот же!
Он не ошибается, но крайне неприятно думать, что он знает это.
Она пожала хрупкими плечами.
– Вот что происходит, когда родился и вырос в деревне и живешь в ней всю жизнь. Люди воображают, что у них есть право обсуждать твою личную жизнь.
Ее ответ не убедил Бо.
– А как насчет недомолвок и намеков Денниса? – без обиняков спросил он.
Она совсем забыла, как вел себя Деннис! Хотя о причине легко догадаться: Деннис думает, что какая мать, такая…
Джез резко выпрямилась. Краска сбежала с ее лица, и синие глаза потемнели от гнева.
Нет!
Не может быть, чтобы Деннис прислал ей ту анонимку! Или все-таки может?..
– Деннис воображает, что он светский человек, – сдержав эмоции, насмешливо сказала она. – Как и ты, очевидно…
Бо все еще пристально разглядывал ее.
– Почему у меня такое чувство, что ты умалчиваешь о чем-то?
Услышав негодующие нотки в его голосе, Джез широко раскрыла глаза.
– Ты сам многое скрываешь, но я же не жалуюсь.
Он откинулся на спинку кресла, устраиваясь поудобнее.
– Ну, хорошо. Дай-ка мне подумать, – казалось, Бо размышляет. – Мне тридцать девять лет. Я единственный ребенок. Мои родители еще живы. Они живут в графстве Суррей, если тебя это действительно интересует, – сухо добавил он. – Я учился в школе-интернате недалеко от Вустера, затем в Кембриджском университете. Изучал политику – опять-таки, если это интересует тебя. – Он насмешливо поднял брови. – Политике я предпочел журналистику и последние двенадцать лет работаю на телевидении.
Джез внимательно смотрела на него, ожидая, когда он продолжит свое «резюме». Но тщетно. Казалось, ему больше нечего сказать.
– Ну? – наконец не выдержала она и нахмурилась.
– Что «ну»? – Бо с невинным видом поднял брови.
– Ты зря трудился, рассказывая все это, не так ли?
Он пожал плечами.
– Здесь столько же информации, сколько сообщила мне ты, когда я попросил тебя объяснить, что происходит.
Туше, молча признала Джез. Этот человек действительно слишком умен – себе и другим в беду.
– Возможно, – спокойно согласилась она. – Но ты не объяснил, почему живешь здесь, хотя работаешь в Лондоне.
Его веки дрогнули, лицо помрачнело.
– Потому что больше не работаю там, – отрывисто сказал он.
Джез нахмурилась.
– Я не понимаю, – покачала она головой. – Телестудию перевели сюда?
– Джез, возможно, я знаю тебя не очень давно, – ледяным тоном произнес Бо, – но все-таки достаточно, чтобы понять, что ума тебе не занимать.
Она покраснела от удовольствия. Это определенно был комплимент.
– Да, но… – Джез умолкла и резко втянула в себя воздух. Ее внезапно осенило.
Бо Гэрретт был ведущим большинства ток-шоу в течение последних десяти лет, но, насколько ей известно, ни одна программа с его участием не вышла в эфир после катастрофы, в которую он попал четыре
