– Войди, Фанни, и закрой дверь.
Она подошла к письменному столу, подняв руки вверх в знак того, что сдается.
– Знаю, знаю, я не имела права подслушивать, и это не мое собачье дело…
– Фанни, ты не могла бы помолчать? Выпьешь?
– Шотландского.
Даниэль встал, подошел к встроенному бару в задней стене и медленно разлил виски по стаканам, стараясь выиграть время и немного успокоиться.
– Ладно, – начал он и отпил глоток, – дела обстоят следующим образом. Новость меня потрясла, это правда. Она отбросила меня на семнадцать лет назад. Всю прошлую ночь я не спал, и, пока не узнал, что он выживет, я просто сидел и ничего не делал.
– Послушай, дорогой мой…
– Нет, это ты выслушай меня до конца. Я не оставил сообщения, во-первых, потому, что он наверняка без сознания или под наркозом, а во-вторых… – Даниэль пристально взглянул в глаза Фанни, – если я и раньше считал, что Алессандро вполне устраивает отсутствие каких-либо известий обо мне, то уж после аварии я тем более уверен, что сейчас не лучшее время восставать из пепла. – Он отхлебнул еще виски. – Есть еще вопросы?
Фанни улыбнулась ему сочувственно и нежно.
– Все понятно, – сказала она и опрокинула свою порцию одним духом.
Даниэль вернулся в свое кресло.
– А теперь, – деловито заметил он, – Кэт нашла для нас еще пять возможных кандидатов. Может, поработаем немного?
29
Для Андреаса и Александры весна и лето 1961 года стали месяцами томительного, тоскливого ожидания, скрытого раздражения и подавленности. Светлые проблески бывали редки и едва скрашивали мрачные, беспросветные нью-йоркские дни.
Июнь оказался наиболее благоприятным месяцем, вернее, наименее тяжким. Андреас был полон решимости преодолеть свои недуги. Он упорно занимался, иногда даже выдавливал из себя шутку. Когда июль ворвался в квартиру подобно огнедышащему дракону, пронизывая двойные рамы и заглушая кондиционеры, на него нахлынула первая волна разочарования, но он продолжал упорно работать каждый день с Яном, своим физиотерапевтом. Хотя его мышцы, безусловно, окрепли, прогресс оказался мучительно медленным. Соревнования в Монако, Зандворте, Спа, Реймсе и Эйнтри прошли без него: заглядывая вперед, он ясно видел, что и к концу сезона не обретет должной формы.
Август стал нижней точкой, надиром. Десятого числа Ян в бешенстве покинул их квартиру, да так и не вернулся. Двадцатого Андреас взял напрокат спортивную машину, втиснул свое негнущееся тело на водительское сиденье, выехал из города на предельной разрешенной скорости, вырвался на платную скоростную автостраду и закончил свой бросок, врезавшись в задний бампер новенького «Кадиллака» с откидным верхом. Ему повезло: он остался цел, но боль и бессильная ярость разочарования обожгли ему душу.
Двадцать первого августа Александра решила, что с нее довольно.
– Ты ведешь себя как свинья, – сказала она как-то вечером, задвинув сотейник в духовку и включив таймер. – Я люблю тебя, но, когда ты ведешь себя по-свински, я начинаю тебя ненавидеть.
Андреас уставился в окно.
– А что, по-твоему, я должен делать?
– Почему бы для начала не смешать нам по коктейлю?
Она присела на табурет у стойки, за которой они обычно завтракали. Андреас вышел из кухни и через несколько минут вернулся с двумя стаканами, протянув жене тот, где выпивки было меньше.
– Это что, часть твоей физкультурной программы? – ворчливо спросила она. – Знаешь, здесь на добрых два пальца спиртного.
– Да, я знаю, но это не часть программы. У меня нет программы.
– Конечно, есть! Ян перечислил…
– Яна здесь больше нет.
– Я его в этом не виню. Как ты думаешь, сколько еще он мог выносить твои оскорбления?
– Пока я не поправлюсь.
– Андреас, смени пластинку! Там за окном ходят тысячи людей, которые с радостью обменялись бы с тобой состоянием здоровья. – Александра немного смягчилась. – Как ты думаешь, может, нам завтра предпринять что-нибудь этакое?
– Что, например?
Она пожала плечами.
– Мы могли бы на денек забыть о проблемах и насладиться жизнью. Просто для разнообразия.
Он поставил свой стакан на стойку.
– Что ты задумала?
– Я подумала, – осторожно начала она, – что было бы неплохо слетать на вертолете в Род-Айленд.
– Почему именно в Род-Айленд?
