оказались выводком детишек в синей бойскаутской форме. Возбужденно галдя, они столпились вокруг какого-то взрослого. Некоторые плакали, но вроде все были целы.
«Черт», – снова выругался Майкл, потому что красная машина уже превратилась в маленькую блестящую точку, прощально подмигнула ему и исчезла вдали. Вот невезение!
– Мистер, вы живы?
Майкл вздрогнул от высокого детского голоса. Он обернулся – медленно и осторожно, так как не знал, целы ли шейные позвонки, – и увидел в окне мальчишку.
Вот он, один из гремлинов, метр с кепкой ростом, тощенький, с озорными чертиками в карих глазах. Маленький гремлин, похоже, расценивал аварию как классное приключение.
– Вы живы? – повторил парнишка, и Майкл с мрачной иронией понял, что тот втайне надеется на несчастный случай, ведь это интересно. Все они в шесть лет такие, подумал Майкл, и тут же оборвал себя. Откуда ему знать, какие они в шесть лет?! Он ни одного дня не был отцом.
Он попытался улыбнуться, но не мог; хотел заговорить – язык не слушался. О Господи! Майкл с трудом проглотил слюну. С ним давно уже не случалось подобного – оцепенеть при виде детей. Поначалу бывало. Особенно от мальчишек, маленьких, таких, каким был бы его сын, если бы…
Сыну теперь исполнилось бы пять. Может, у него тоже были бы мелкие веснушки, словно нечаянно рассыпанный молотый перец, и щербатая улыбка, вечная царапина на щеке и шершавые руки, маленькие и ловкие?
– Да, все в порядке, – выдавил Майкл, силком загоняя боль глубже. Паренек недоверчиво нахмурился: должно быть, Майкл выглядел не лучшим образом. Голова кружилась, будто через невидимую рану из нее вытекла вся кровь. На лбу выступил пот, в глазах стояли слезы, и свет расплывался кривыми радугами. – Да, – соврал он более убедительно и даже умудрился улыбнуться. – Да, парень, все хорошо.
Дженни подвезла Брэда до дома и поехала к Клер. Она старательно запутывала следы, и дорога заняла два часа вместо одного. Наконец она добралась, и, что важнее всего, она была одна. На острове Дженни приободрилась: в чахлых кустах и редкой сухой осоке и велосипед был бы заметен за километр, не то, что чужой автомобиль.
Клер, конечно, ждала ее. Она отперла дверь раньше, чем Дженни выключила мотор. На ней была все та же мятая белая ночная рубашка. У Дженни защемило сердце. Модница Клер, щеголиха Клер в несвежей ночнушке?
Пока Дженни вынимала из машины покупки, Клер не отрывала глаз от пустынной дороги, будто ожидала увидеть, как из марева появляется призрачный автомобиль.
– За тобой точно никто не ехал? – подозрительно спросила она, словно Дженни, как малому ребенку, нельзя было верить на слово.
Дженни подавила вспышку раздражения. Клер плохо выглядит, лицо серое, волосы тусклые… Никогда прежде она так себя на запускала.
– Никто, – ответила Дженни, подхватив последний пакет. Сумочку пришлось удерживать подбородком. Дверцу машины она захлопнула ногой и попросила, стараясь не двигать нижней челюстью: – Может, ты у меня хоть сумку возьмешь?
Бормоча извинения, Клер освободила Дженни от двух пакетов с продуктами.
– Прости, Джен. Сама не знаю, что со мной происходит. Я отупела от одиночества, все жду на свою голову папу, Алекса или какого-нибудь чертова сыщика, мечтающего сцапать меня и силой вернуть в Нью- Йорк.
В доме Дженни поставила в холодильник банки с газировкой.
– Пока это в моих силах, тебя никто не найдет, – сказала она, доставая из пакетов апельсиновый сок и колбасу. Магазинчик у моста не отличался богатым выбором деликатесов, к которым привыкла Клер. – Сегодня я так кружила, что приехала к тебе со стороны штата Айдахо.
Клер даже не улыбнулась.
– Почему? – спросила она необычно высоким голосом, подалась к Дженни, схватила ее за руку. – За тобой следили?
Дженни накрыла другой рукой горячие пальцы Клер. Надо ли сообщать ей последние новости, если она и без того напряжена до предела? В гибели Кина Клер тоже винила Майкла. Ему следовало в ту ночь быть на складе с Кином, защищать и прикрывать его, а он развлекался с Брук на другом краю города. Кин истекал кровью, а Майкл в это время искал острых ощущений. Ни Клер, ни Дженни никогда не простят этого Майклу Уинтерсу.
– Клер, ты оказалась права насчет папы. Он установил за мной слежку.
– Так я и знала! – встрепенулась Клер; ее обведенные темными кругами глаза вспыхнули. – Сыщик?
– Хуже. Не просто сыщик. – Дженни крепче сжала руку Клер, желая передать ей все свои силы. – Майкл Уинтерс.
Дженни была готова к буре гнева – но отнюдь не к такой реакции. Клер недоверчиво и пристально посмотрела на нее и тихо застонала.
– Майкл Уинтерс, – прошептала она, и ее пальцы дрогнули в руке Дженни. Та испугалась, что Клер сейчас упадет: ноги, вряд ли держат ее, если она так дрожит, – и приготовилась подхватить сестру.
Но, к изумлению Дженни, Клер вскочила и кинулась в ванную, хлопнув дверью. Дженни осталась в кухне. Она не знала, что и подумать – неужели одно имя Майкла так повлияло на нее?
А миг спустя она все поняла. Сквозь тонкую стену было хорошо слышно – Клер мучает неудержимая рвота. Дженни беспомощно уставилась на дверь: похоже, Клер совсем худо. Да что же с ней такое?
Кошмар в ванной длился и длился, но наконец, дверь открылась, и на пороге возникла Клер. Ее лицо было белей ее ночной рубашки. Дженни не вполне поняла, в каком Клер настроении, – заметила лишь общую угнетенность, смесь страха и стыда.
