– Говорит Харрис Гордон.
Теперь я окончательно пришел в себя.
– Да, мистер Гордон.
– Прошу прощения за столь поздний звонок. Но я был очень занят. На моих часах было после семи. Я проспал почти весь день.
– Все в порядке.
– Устроит ли вас, если мы перенесем нашу встречу на завтра утром? Сегодня субботний вечер, и моя жена сообщила, что пригласила гостей.
– Я прекрасно понимаю вас.
– Значит, завтра утром в девять?
– Отлично, – сказал я. – Буду ждать в холле.
Положив трубку, я взглянул на окно. Уже сгустились сумерки и зажглись неоновые огни. Этот субботний вечер в Сан-Франциско не имел ничего общего с городом, в котором когда-то был мой старый дом. Поэтому, закурив, я откинулся на подушки и вернулся к воспоминаниям об Элизабет и о себе.
2
В тот вечер на Элизабет было простое белое платье. Волосы ее золотой волной падали на шоколадную кожу плеч. Все эти бездельники, кто приезжают сюда на уик-энды, чуть шеи себе не свернули. Они привыкли к красивым женщинам в Южной Калифорнии, особенно вокруг Малибу, где вечно болтались какие-нибудь киноэкспедиции, но в Элизабет было нечто, приковывавшее к ней всеобщее внимание.
Мэтр был отнюдь не дурак. Он сразу же понял, какое она производила впечатление. Он отвел нам место у углового окна, откуда был виден океан и где мы были видны всем. Затем он послал нам бутылку шампанского и скрипача.
Элизабет улыбнулась мне.
– Должно быть, вас тут считают крупной шишкой.
– Не меня. – Я поднял свой стакан. – Вас. И слава богу, что он меня не запомнил. Случалось, что меня просто выкидывали отсюда, когда я напивался.
Она засмеялась.
– Он еще изменит свое мнение обо мне, когда увидит, как я ем. – Несколько минут спустя скрипач покинул нас и начал играть оркестр.
Я вопросительно взглянул на нее и, когда она кивнула, мы пошли танцевать. Когда моя рука коснулась ее голой спины, я почувствовал, как от этого прикосновения в меня вливается таящаяся в ней сила.
Я запнулся, пытаясь уловить ритм.
– Я так давно не танцевал.
– Я тоже. – Она прижалась щекой к моему лицу и после этого все стало легко и просто.
Я искренне удивился, когда оркестр прекратил играть, и, только взглянув на часы, увидел, что уже три часа ночи. Время пронеслось для меня незаметно. Я уплатил по счету и оставил мэтру хорошие чаевые за его любезность по отношению к нам. Когда мы вышли в звездную калифорнийскую ночь, с холмов донесся одуряющий цветочный аромат. Смешанный с солоноватым запахом моря, он кружил голову.
– Не хотите ли пройтись по воде?
Кивнув, она взяла меня под руку. Мы спустились по тропинке, которая, огибая ресторан, шла вдоль маленького мотеля, расположенного на берегу.
Ночь была тиха и спокойна. С дороги, расположенной высоко по берегу, не доносилось ни звука.
– Смотрите, как бы на вас не налетела летучая рыба.
– Рыбачьи истории я слушаю, разинув рот.
Я засмеялся. Прогуливаясь по пляжу, мы подошли к скалам и, присев, стали молча смотреть в океан. Мы не разговаривали. Слова не нужны были нам. Ночь была наполнена редкостной тишиной и спокойствием.
Я бросил камешек, и он высек сверкающие искры, скользя по поверхности воды. Мы сидели, тесно прижавшись друг к другу, слушая тихое шуршание волн, набегавших на песок, и не притрагиваясь друг к другу. Мы были так близки, как только могут быть близки люди.
Она повернулась ко мне.
– Люк.
Я поцеловал ее. Я и пальцем не шевельнул, я не сжимал ее в объятиях; соприкасались только наши губы, молча рассказывая друг другу, как они скучали. Как мы были одиноки и как теперь может сложиться наша жизнь.
Наконец она оторвалась от меня и, положив мне голову на плечо, застыла в долгом молчании. Затем вздохнув, она подняла ко мне лицо.
– Уже поздно, Люк. Я устала. Давай вернемся на катер.
В такси, которое нас везло в Санта Монику, мы молчали. Говорили только наши сплетенные пальцы.
Мы вылезли у пирса и, подойдя к судну, остановились. Голос у нее был тихим и спокойным.
– Я не любительница романов по уик-эндам, Люк. И если у меня что-то начнется, это будет надолго, на