Тесс посмотрела прямо в глаза Чарли.
– Послушай, Чарли, ты можешь винить меня за ссору. Ты можешь винить меня за то, что Дженни убежала. Но не пытайся убедить меня, что Дженни была счастливой, когда приехала сюда. Она была несчастной. Она страдала. И если ты настаиваешь, то я тебе скажу: она не хотела возвращаться к тебе с Питером. Она хотела остаться жить у меня. Она умоляла, чтобы я ей это разрешила.
В комнате стало нечем дышать. Чарли прижала руку ко лбу, пытаясь остановить беспорядочный поток мыслей.
– Что ты сказала?
– Ты слышала.
Чарли устало опустилась на постель.
– Я не имела ни малейшего представления... – растерянно пожаловалась она.
– Я спросила Дженни, хочет ли она, чтобы я с тобой поговорила. Она сказала нет. Я ей объяснила, что она не может здесь остаться. Я ей объяснила, как сильно вы с Питером ее любите.
Чарли ухватилась за край постели, чтобы не упасть.
– И как она отреагировала?
– Как? – Тесс с возмущением взглянула на Чарли. – Она убежала.
Чарли смотрела на выгоревшие цветы на серых обоях. Она не решалась посмотреть на Тесс. Ей нечего было сказать. И у нее в голове не осталось ни одной мысли. Тесс тяжело вздохнула.
– Но это еще не все. – Тесс остановилась и закрыла глаза. – Когда мы обнаружили, что Дженни убежала, мы кое-что нашли.
Чарли изо всех сил зажмурилась. Она не желала ничего слышать, она не имела представления о том, что собирается открыть ей Тесс, но заранее знала, что не хочет этого слышать.
– Мы нашли у нее на кровати мой альбом с вырезками и фотографиями, сделанными в колледже. Он был открыт...
Чарли повернула голову, не замечая боли в плече.
– Сначала я ничего не поняла, – монотонным голосом продолжала Тесс, – но потом заметила, что он открыт на фотографии, той самой, которую сделал Питер в день выпуска.
У Чарли пересохло во рту. Когда она заговорила, слова звучали хрипло и прерывисто.
– Та, на которой мы с тобой... И Марина?
– Та самая, где у тебя нет и следа беременности, – кивнула Тесс. – А вот Марина определенно с животом. Наши широкие мантии тогда все скрывали, а вот на фотографии это отчетливо видно.
– Я тоже это заметила, когда фотография попалась мне на глаза пару лет назад. Я ее выбросила.
– Мне тоже надо было это сделать.
– Значит, ты думаешь, Дженни разглядывала фотографию?
– Определенно.
– Ты думаешь, она поняла?
Мгновение стояла тишина, потом Тесс вновь заговорила:
– Послушай, Чарли, ведь Дженни очень похожа на Марину.
– Я знаю.
Чарли опять принялась изучать выгоревшие обои.
– Надеюсь, ты не рассердишься, но мы с Делл предприняли еще кое-какие шаги. Мы позвонили Марине, мы решили, что ей надо знать.
Боль переместилась из плеча в затылок. Обману, в котором они жили долгие годы, скоро придет конец. Дженни, красавица Дженни, ее дочь... Но была ли она ее дочерью? Принадлежала ли ей Дженни когда- нибудь целиком? А что, если бы они удочерили ребенка от незнакомой женщины, а не от подруги, сокурсницы и принцессы? Как бы тогда сложилась их жизнь?
Цветы на выгоревших обоях заколыхались и поплыли. Чарли сжала зубы, борясь с тошнотой. Она приложила руки к животу и начала раскачиваться из стороны в сторону. Может, все к лучшему, убеждала она себя. Может, Дженни следует узнать правду. Может, она, Чарли, слишком поздно поняла, как сильно любит Дженни.
В дверь постучала Делл.
– Пришел Джо. Он хочет задать кое-какие вопросы.
– Джо Лайонс, – напомнила Тесс Чарли. – Племянник Делл. Он теперь здешний начальник полиции.
Чарли сидела за кухонным столом на том самом стуле у окна, на котором сидела много лет назад, сначала в ожидании своей свадьбы, а потом рождения Дженни.
Тесс села рядом, а Джо снял фуражку и разместился напротив. Делл стояла у раковины, опуская и вытаскивая чайный пакетик из толстой фаянсовой кружки.
– Вы можете подать заявление о пропаже Дженни только по истечении сорока восьми часов, – напомнил Джо.
– Но ведь она совсем ребенок, – заметила Чарли.
