– Хочешь кофе? – спросила Делл.
Тесс кивнула и села за стол рядом с Юджинией, тряпичной куклой, расположившейся на пачке книг. «Как хорошо быть тряпичной куклой, – думала она. – Тряпичная кукла не знает страданий и постоянно счастлива, она создана для радости, и ей чужда боль».
Делл поставила перед Тесс кружку с кофе и села рядом.
– Ты сегодня неразговорчивая, – заметила она.
Тесс смотрела в кружку, стараясь побороть немоту, но горячие слезы уже навернулись на глаза и мешали говорить.
– Тесс, – сказала Делл и взяла ее за руку.
Стоило Делл коснуться ее, как слезы хлынули потоком.
– Боже мой, Делл! – воскликнула Тесс. – Что мне делать?
Она спрятала лицо в ладонях, пытаясь заглушить рыдания и унять дрожь внутри, стараясь вести себя разумно, а не как глупая дурочка. Но из этого ничего не вышло. Она горько всхлипывала и только через некоторое время заметила, что у нее на плече лежит мягкая рука Делл.
– Прежде всего ты мне скажешь, что случилось, – услышала Тесс спокойный голос Делл.
– Не могу. Это так глупо, – потрясла головой Тесс.
Делл убрала руку с ее плеча. Тесс вытерла лицо и попробовала взглянуть на Делл, но была слишком смущена.
– Когда у меня возникает проблема, – начала Делл, – я говорю с куклами, и мне это очень помогает. Возьми, к примеру, вот эту, по имени Юджиния. Она сидит и бездельничает, дожидаясь, когда я налью ей кофе в кружку. Ждет уже двадцать лет, а я не наливаю. Но она очень терпеливая, эта Юджиния. Поэтому она прекрасная слушательница.
Тесс отерла слезы и взглянула на куклу.
– Я не могу ей довериться. Она такая по-идиотски счастливая.
– Что тебе от этого? Попробуй.
Тесс смотрела на тряпичную куклу.
– И потом пусть тебя не обманывает ее улыбка. Вглядись в нее и подумай, какая у нее жизнь. Сколько лет она носит одно и то же пыльное платье. Сидит на куче книг, но не может взять хоть одну и почитать. Боится потерять свое место. Куда ей тогда дорога? В кладовую или на чердак?
Дрожь внутри Тесс постепенно стихла. Боль в сердце немного отпустила. Она протянула руку и взяла Юджинию.
– Наверное, ей нужна смена обстановки.
– Нет, – ответила Делл. – Мне кажется, ей хочется, чтобы ее приласкали.
Тесс расчесала пальцами коричневые кудри из шерстяных ниток и посмотрела в улыбающееся нарисованное лицо. Потом, обняв ее сразу двумя руками, крепко прижала куклу к своей груди. Склонив голову, она шепнула ей:
– Я ему не нужна, Юджиния. Ему нужна Чарли, а не я.
Вместе с шепотом снова потекли слезы, менее обильные и менее болезненные. И тогда Тесс открыла душу тряпичной кукле. Она ничего от нее не утаила. И то, что она полюбила Питера, которого выбрала для нее мать, и что сама догадалась об этом только сегодня.
– Если бы Юджиния могла говорить, – заметила Делл, – она наверняка спросила бы тебя, уж не потому ли ты так горько плачешь, что он достался другой.
– Я так не думаю, – нахмурилась Тесс. – Я поняла, что всегда его любила. Но теперь поздно терзаться. Жаль только, что я огорчу родителей.
– Похоже, тебя беспокоит, что скажут родители, больше, чем твои отношения с Питером.
Тесс посадила куклу к себе на колени и потрогала пальцем ее блестящие глаза-пуговицы и круглый розовый румянец на щеках.
– Ты не понимаешь, Делл. Родители взбесятся.
– Родителям приходится мириться со многим.
– Но мои возлагали на меня огромные надежды.
– Мои тоже. Они думали, я стану врачом.
– Врачом? – удивилась Тесс.
– Как мой отец. И мой дедушка.
– И что же случилось?
Делл отпила глоток кофе и сморщилась.
– После медицинского колледжа я поняла, что выполняю чужие желания, а не свои собственные. Мне нравились книги, а не кровь и кишки.
– Моя мать этого бы не поняла. А твоя?
– Тоже нет. Как и твоя, моя мать долго не могла поверить, что люди рождаются разными. Что не все готовы идти по пути, выбранному родителями.
