– Я не хочу иметь дела с собственностью армии Соединенных Штатов.
Но в глубине души она ощущала, что ее жгучая ненависть к солдатам уже несколько ослабела оттого, что на какие-то факты ей пришлось посмотреть с другой стороны.
Однако Слейд заставил конюха оседлать ее кобылу. Все еще недовольная, Кэтрин пристегнула чересседельные сумки и, встретившись взглядом со Слейдом, объяснила:
– Они принадлежали Луису. И пистолет его тоже у меня.
Он кивнул, взметнулся в седло и поехал вперед. Как обычно, на поводу за собой он вел вьючную лошадь.
На протяжении нескольких миль Кэтрин больше сверлила взглядом широкую спину Слейда, чем смотрела на местность, по которой они проезжали. Трудно было не возвращаться все время мыслями к ощущениям, которые она испытала, когда его рука лежала у нее на груди, а язык вонзался в глубину ее рта. Одна мысль об этом вызывала внутри нее такую тянущую боль, что это было просто мученье. Когда стемнело, они остановились на ночлег. Кэтрин развела костер и поджарила на нем дичь, которую подстрелил Слейд им на ужин. После чего они молча сидели и следили за игрой пламени. Она прекрасно знала, что Слейд наблюдает за ней, и вспомнила, как он, издеваясь, говорил, что она хорошая скво. Теперь он ее не дразнил. После того, как они поели, она очистила тарелки несколькими пучками травы, затем, экономно расходуя воду, вымылась сама. Когда ничего больше не надо было делать, она встала и, обхватив руками свои озябшие плечи, подняла лицо к небу. Ночь была холодной и звездной. Кэтрин услышала за собой шаги Слейда, но не обернулась.
Его руки скользнули, обнимая ее, нежно схватив ее выше талии.
– Ты ляжешь со мной? – мягко спросил он.
Кэтрин повернулась в кольце его рук и вместо ответа подняла к нему лицо. С хрипловатым стоном Слейд опустил голову, прижимаясь губами к ее губам. Это был ласковый поцелуй, его губы снова и снова касались нежности ее губ. Кэтрин обвила его руками, вжавши пальцы в твердые мускулы его спины, изучая горы и долины его тела.
С видимым усилием Слейд отступил от нее и протянул ей руку в безмолвном приглашении. Кэтрин протянула свою.
Почти не ощущая холода, она стащила с себя пальто и скользнула к нему в спальный мешок. Желание согревало Кэтрин. Его и ее желание.
Дрожь пробежала по телу девушки, когда пальцы Слейда зашевелились, расстегивая ее блузку. Непрошенная мысль мелькнула у нее в голове: эта минута должна была бы принадлежать Убивающему Волков. Но Кэтрин сразу же вспомнила ту ночь, когда он взял в жены Джин Пирсон, которую уже звали к тому времени Маленькое Перышко. Команчу не пришло в голову, что она будет чувствовать неловкость из- за того, что девственность ее берут в вигваме, где рядом на своих грудах мехов лежат еще Старая Мать и Кэтрин. Убивающему Волков неведомо было, что Джин жаждет нежности. Он не знал, а если бы и знал, то ему было бы безразлично, что все происходившее было пыткой для Кэтрин, самой мечтавшей об этом. После всего Джин плакала так тихо, что Убивающий Волков даже не услышал этого и не проснулся. Но Кэтрин слышала и плакала вместе с ней.
Нет, Убивающий Волков не выказал по отношению к своей невесте той нежности, которую выражал Слейд каждым движением, обнажающим тело Кэтрин. Она не думала больше ни о прошлом, ни о мужчине, которого, как ей казалось, она когда-то раньше хотела. Она думала лишь о Слейде, прижимая пальцы к его груди.
Слейд шептал ей горячие слова желания. Он касался ее горящего тела, ласкал и целовал его, а потом коснулся ее влажности, и Кэтрин затрепетала под его пальцами, застонав от жгучего желания. Когда он вошел в нее, она вскрикнула от боли, но она оказалась краткой. Кэтрин прильнула к нему, обвила руками, губами ощущая слегка солоноватый вкус его кожи. Слезы застилали ей глаза, но, может быть, это просто звезды с небес светили ей прямо в зрачки. Она могла бы полюбить его… но об этом невозможно было даже подумать, ибо Слейд не принадлежал к ее миру. Он был вечным странником.
Внезапно его медленные пронзающие выпады ускорились, изгнав все мысли. Она не чувствовала ни грусти, ни томления, ни боли, которая так долго была частью ее жизни. Она ощущала лишь чисто физическое нетерпение. Кэтрин чувствовала пульсирующую дрожь Слейда и притянула его к себе, пока не прошла буря его содроганий.
Потом Слейд скатился на бок и потянул за собой Кэтрин. Он ощутил на своей голой груди ее слезы и подумал, настоящие ли они. Глядя широко открытыми глазами на звезды, рассыпавшиеся крохотными алмазиками по небу, он поинтересовался: – Скажи-ка мне, Кэтрин Беллами, каким образом мать дочери Убивающего Волков оказалась девственницей?
ГЛАВА 16
Форд перекинул поводья через голову своего коня и одним быстрым движением спешился. У него перехватило дыхание при виде побеленного дома, в окнах которого колыхались желтые занавески тети Ди. Она всегда меняла их с приходом нового времени года. Желтый был ее любимым цветом, потому что он означал весну.
Легким шагом Форд направился к дому. Ему не просто было принять решение приехать сначала сюда, а не в город повидать Элизабет. Но он стольким был обязан тете Ди. Ему хотелось рассказать ей, что Кэтрин благополучно живет у команчей и чувствует себя счастливой.
При его приближении входная дверь медленно отворилась, и на пороге появилась не тетя Ди, а Элизабет. Ее улыбка согрела его сильней приветливого солнца, лучи которого падали на спину и плечи. Ее темные волосы казались синеватыми в утреннем свете и переливались под солнцем, когда она быстрыми шагами шла навстречу ему. И губы ее были такими же алыми и манящими, а глаза такими же голубыми. Элизабет открыла ему свои объятия…
Обливаясь холодным потом, Форд резко проснулся. Глаза встретились с чернотой тюремной крыши, и как он ни старался, но вернуть свой сон не смог. Форда охватил страх, такой сильный и леденящий, что зубы застучали. Он здесь умрет и никогда больше не увидит Элизабет. Или сойдет с ума.
Может, уже сошел.
Почувствовав, что Форд проснулся, второй человек, находившийся с ним в этой примитивной тюремной камере, перевернулся на другой бок на своем жестком тюфяке.
– Раск придет за нами.
