нормально. Мы устроимся, не пропадем. И прости меня, ради бога, прости…
– Хит, если ты уйдешь, я умру.
Она вдруг сильно побледнела и стала оседать на дорожку. И тогда он сорвался со скамейки, на которой до сих пор сидел дурак дураком, и подхватил ее на руки, а потом уже не было сил разорвать эти судорожные объятия… И Дженна, холодная красавица Дженна Фарроуз, взахлеб рыдала на груди бродяги и солдата Хита Бартона, а он прижимал ее к себе, вытирал ее слезы руками, сцеловывал их, шептал миллион каких-то глупостей, баюкал ее, словно маленькую.
Обессилев, они затихли и сидели молча, обнявшись, а на небе уже зажглись звезды, и цикады завели свою песню, и только тогда собаки, до сих пор проявлявшие удивительную тактичность, позволили себе негромко потявкать.
– Джен…
– Они есть хотят.
– Пойдем, покормим их?
– А потом ты пойдешь со мной в дом, и мы поужинаем?
– Пойду.
– Обещаешь?
– Обещаю.
– И завтра не уйдешь?
– Э-э-э…
– Да, это шантаж. Но у меня нет другого выхода.
– Хорошо. Не уйду.
– Пойдем кормить собак.
Через час Дженна и Хит сидели на открытой веранде дома и молчали, наслаждаясь тишиной. Ужин из остатков суши, холодной ветчины, сыра и зачерствевших рогаликов был съеден, теперь они пили сухое красное вино. Потом Дженна нарушила молчание.
– Трудно побороть все старые привычки. Я все еще бизнес-леди. Хит, мне кажется, я знаю, как все устроить.
– Хм… Я тоже знаю. Мне надо жениться на старой и богатой, без любви. Тогда я смогу изменять ей с тобой, не испытывая угрызений совести и одновременно не завися от тебя в финансовом смысле…
– Дался тебе финансовый смысл!
Он резко подался вперед, черты лица стали медально четкими, выражение – почти злым.
– Дженна, от этого никуда не деться. Ты – принцесса, я – бродяга. Ты – хозяйка особняка, я – хозяин только собственной дороги. У тебя есть семья, у меня – только собаки…
– Это не мой особняк.
– Хорошо, но ведь ты же не станешь утверждать, что ты работаешь посудомойкой в Макдоналдсе?
– Нет, не стану. Я – главный редактор модного журнала.
– Ну вот…
– Что – ну вот?! А ты – ветеринар. Врач.
– У меня нет диплома врача.
– А у меня нет диплома главного редактора. Просто в то время, когда ты помогал другим, я помогала только себе самой, вот и вся разница. Да, у меня большой счет в банке. Зато у тебя есть друзья. Завтра банк лопнет, меня уволят, и я останусь одна и без гроша. А ты проснешься по-прежнему – с друзьями. И с сознанием того, что ты умеешь спасать чужие жизни.
– Собачьи…
– А жизнь Спенсера? А жизни солдат, которыми ты командовал? Мы ровесники, Хит, но твоя жизнь – это толстый и интересный роман, а моя – один листочек делового резюме. И ты по-прежнему считаешь, что я богата, а ты беден?
– Все это замечательно, но скажи – только честно, как ты умеешь, – разве я имею право позвать тебя с собой? Предложить тебе разделить мою жизнь? Или согласиться разделить твою? Нет, Джен, потому что тогда это буду уже не я. Не Хит Бартон. Я превращусь в альфонса, в лузера, в черта лысого, но Хитом Бартоном я больше не буду.
– Хорошо. Предлагаю деловое сотрудничество.
– Наймешь меня в сторожа?
– Считай, что я этого не слышала.
– Прости.
– Простила. Я предлагаю тебе начать частную ветеринарную практику.
– На какие шиши?
– Не слышу.
– Хорошо, меняю формулировку. На твои деньги – нет, тогда на чьи?
