– Гос-споди! Да легко!!!
Это оказалось нелегко. Совсем даже нелегко. С самого раннего утра начались мучения Хита Бартона, и к одиннадцати он уже совершенно изнемог.
Костюмы черные, серые и коричневые, в полоску и в елочку, с искрой и матовые, из жатого шелка и тонкой шерсти – все они слились для Хита в бесконечную конвейерную ленту. К тому же не обошлось и без унижения.
Выяснилось, что практически все модельеры – голубые, а одеваться ему помогали вообще одни девки. В смысле, девушки. Очень профессиональные, мило щебечущие, одетые в униформу бесстыжие девицы, которых совершенно не смущало то, что Хит Бартон стоит перед ними в трусах, майке и носках, красный от смущения, и не знает, куда девать руки. Бесстыжие девицы трещали на непонятном языке, измеряли Хита сантиметром, вертели его в разные стороны и советовались с Дженной. Итан командовал, развалившись в удобном кожаном кресле и потягивая чай со льдом.
К полудню мучения неожиданно прекратились – так Хит подумал. Ошибся, конечно. Просто к полудню понравившийся Дженне костюм – серый, свободного покроя в стиле тридцатых, чуть заметная полоска, рубаха белая, с открытым воротом – подогнали по фигуре, отгладили и упаковали. Потом пришел черед парикмахерской.
В жизни своей Хит стригся, естественно, много раз. Вот только стиль был несколько однообразен. В детстве подстригала мама, а поскольку большую часть времени он проводил на пастбищах, то и стрижка выбиралась максимально удобная – ежик. К осени он успевал слегка обрасти, за зиму волосы превращались в небольшую копну сена, весной процесс повторялся.
В тюрьме его побрили наголо, в армии, как сами понимаете, приветствовался тот же фасон.
Единственная вольность, которую смог себе позволить Хит Бартон-сержант – это залихватский чуб из- под пятнистого берета.
Такая прическа – если ее можно так назвать – была практична и удобна, ее он старался придерживаться и на гражданке. Другое дело, что за последние несколько месяцев было как-то не до того, и потому сейчас волосы Хита представляли собой все ту же пресловутую копну сена. Выгоревшие на солнце, густые и жесткие завитки. Ничего особенного.
Впрочем, томное создание с подкрашенными глазами и пухлыми алыми губами, при ближайшем знакомстве оказавшееся мужчиной по имени Жозеф, так не считало. Ужас, кошмар и катастрофа – вот основное, что смог уловить Хит из потока слов, которыми обменивались Дженна и удивительный мужик.
Итан на Жозефа никакого внимания не обратил, приветственно махнул рукой и удалился в сопровождении крутобедрой девицы – «подровнять височки». Дженна велела Жозефу помнить о гангстерах тридцатых, поцеловала Хита в нос и тоже смылась. Жозеф немедленно посерьезнел, стал гораздо больше похож на мужчину, усадил Хита в кресло, замотал от шеи до пяток в хрустящую простыню и вооружился аж тремя видами ножниц.
Надо отдать ему должное – был он мастером своего дела. Стриг – не стриг, а вдохновенно колдовал. Под легкими и на первый взгляд беспорядочными прикосновениями Хит задремал, а когда очнулся – Жозеф приветливо ему улыбался.
– Готово, дружок. Скажу без ложной скромности – Аль Капоне взял бы тебя в телохранители. При такой мускулатуре…
И растленный визажист игриво ткнул Хита в бицепс. Пока Хит раздумывал, не дать ли Жозефу в глаз, его подвели к зеркалу, и Хит был вынужден признать, что такой парень вполне может украсить какую- нибудь обложку. Скажем, журнала «Солдат Удачи».
Потом пришла похорошевшая до невозможности Дженна и устроила нечто вроде оргии, потому что принялась упрашивать Хита показать Жози – это так она называла Жозефа – свои татуировки. Ошеломленный ее вероломством, Хит сам задрал майку – и Жозеф чуть не скончался от восторга. Он вопил что-то про Трактат Гуань-Инь, про пятый век, и Хит с удивлением и невольным уважением понял, что парикмахер-извращенец не так прост, как кажется. Во всяком случае, мастер татуировок в Гонконге как раз про эту самую Гуань-Инь и рассказывал, выбивая на груди Хита сцену крайне неформального общения этой китайской богини с Владыкой Восточного Края.
Короче говоря, домой они вернулись только к четырем, Хит чувствовал себя вымотанным до предела, а ведь впереди ждало самое главное испытание! Оставалось надеяться только на то, что старый Тонбридж разгневается до такой степени, что выгонит из «Плазы» всех троих.
Мэтью Калм, извиваясь, как очень толстая змея, скользил по зеркальному паркету практически пустого банкетного зала. Он приехал задолго до начала званого вечера у Тонбриджа, надеясь перемолвиться словечком со старым стервятником наедине. Дело могло выгореть крайне денежное – ведь Тонбридж готовился к выборам. У Мэтью Калма было несколько домашних заготовок, но главные надежды он возлагал на Дженну Фарроуз. Правда, действовать нужно было крайне осторожно.
У них со Стервой Фарроуз действовало соглашение, касавшееся некоторых малоприятных воспоминаний, подкрепленных парочкой документальных свидетельств… разумеется, никто не собирается пускать их в ход! Малютка Дженна выходит за сынка старого Тонбриджа, а шантажировать эту семейку – лучше даже не думать о возможных последствиях. Но ведь сама-то Дженна об этом не знает? И ей вряд ли захочется расстраивать молодого мужа. А все, что от нее нужно, – это НЕМНОЖЕЧКО надавить на старого Тонбриджа, который в ней души не чает. Ее саму Мэтью тоже не собирается шантажировать, но тонюсенький намек на крайне эфемерную и чисто гипотетическую возможность такого шантажа… Одним словом, здесь требовалась тонкость, тонкость и тонкость, а самое главное – предварительная разведка боем, для чего Мэтью Калм и приперся в «Плазу» на час раньше и теперь бродил, как идиот, среди официантов, потому что, видите ли, старый Тонбридж никого не принимает! Он, понимаете ли, ждет в гости будущую невестку с сыном. Каково – не СЫНА с невесткой, а НЕВЕСТКУ… ну и ты, сынок, заходи!
Мэтью Калм подошел к окну, потягивая коктейль через соломинку. Уже третий, между прочим. Надо бы притормозить, а то до конца вечера не доберешься.
У подъезда «Плазы» остановился лимузин. С переднего сиденья вылез Итан Тонбридж – его высокую, спортивную фигуру Мэтью узнал сразу. Странно, почему это они с невестой не рядышком, на заднем сиденье? Могли бы заняться любовью в лимузине, это так возбуждает…
Итан Тонбридж распахнул заднюю дверцу, и из машины вылез еще один мужик. С таким плечами, что Итан рядом с ним смотрелся едва ли не подростком, хоть и был головы на полторы выше. Мэтью Калм подался вперед. Кто этот киборг-убийца, интересно?
