Они пожали друг другу руки, и Викрам повернулся к Рами.
– Филипп, это мой старый приятель, Рами Рай. Наши семьи связаны с другом много лет. Майор Филипп Милз это Рамеш Рай.
Филипп кивнул, но, поскольку Рами шагнул ему навстречу, он был вынужден протянуть руку.
– Рад познакомиться, – сказал он без особого пыла.
– Взаимно, майор.
Вики улыбнулся своей обычной широкой улыбкой.
– Я и Рами учились в одном колледже в Оксфорде, Филипп.
Филипп кивнул. Рамеш Рай был ему ни капельки не интересен.
– Действительно? – Он глядел поверх головы Рами.
– Конечно, оценки у Рами были гораздо лучше, чем у меня, но что касается женщин и спиртного… – Вики рассмеялся и хлопнул Рамеша по спине. – Идем, Филипп, у нас скачки?
– Да, конечно.
Рами вторично протянул руку, но, поскольку магараджа уже отвернулся, Филипп сделал вид, что не замечает ее. Что-то заставляло его задирать нос перед индийцами высшей касты.
– Увидимся позже, Рами?
– Да. Удачной поездки!
Магараджа пересек веранду, и Рами смотрел, как они уходят, стуча сапогами по мрамору. Он хотел сунуть руки в карманы пиджака, но вспомнил, что на нем курта – длинная индийская рубаха, которую носят навыпуск чуридар – свободных штанов. Он улыбнулся и покачал головой. Родившийся в Индии всегда индиец, несмотря на долгую жизнь в Англии. И Рами стал спускаться по лестнице в сад, чтобы найти госпожу Милз.
Разборка вещей заняла намного меньше времени, чем Джейн предполагала. Она не привыкла к помощи и целый час ходила хвостом за служанкой, пытаясь поучаствовать в делах, но поняла, что только мешает. Она жестами указывала, что куда положить, но потом решила оставить девушку одну, надела соломенную шляпу и темные очки, сунула в карман юбки разговорник и отправилась погулять в сад. Она не знала, как иначе убить время.
Часом позже Джейн сняла шляпу, поскольку голова вспотела и чесалась. Бросив ее на землю, она вытащила разговорник и занялась им, вертя в руке увядшую розу.
– Тля, – сказала она главному мали и двум садовникам. Она указала на коричневые пятна на листьях и крошечную, почти невидимую мушку, затем стала рыться в разговорнике, тщетно пытаясь найти нужное слово.
– Плохо! – объявила она, качая головой и грозя пальцем. – Очень плохо!
Главный мали кивнул и улыбнулся.
– Боже милостивый, – пробормотала Джейн. Она судорожно листала разговорник.
– Вы… должны… обрабатывать… ее, – сказала она медленно, тщательно выговаривая слова, но все три лица ничего не выразили.
От бессилия Джейн была на грани слез, почти час длилась эта беседа на солнцепеке, и она уже жалела, что вообще открыла рот. Последний раз, заглянув в книгу, она вытерла мокрое лицо, краем юбки, обнажив при этом колени. Она покраснела, когда под взглядами трех мужчин до нее дошло, что она делает.
– О Боже, – пробормотала она, – три грубияна садовника – это то, чего мне только не хватало.
– Привет.
Она мгновенно подняла голову.
– Госпожа Милз? Привет! Вы здесь!
Она обернулась, пораженная английской речью.
– Ох! Да, это я…
– Вас что-то озаботило?
Джейн уставилась на человека перед нею. Он был одет по-местному, в темно-серую шелковую курту и белые хлопковые брюки. Он улыбался.
– Вы индиец!
– Да, я думаю, это так. – Он смеялся над ней. Ее лицо, уже покрасневшее на солнце, еще больше потемнело от гнева.
– Прошу прощения, я имела в виду, что, судя по речи… – Она протянула руку. – Джейн Милз, – улыбнулась она. – Я не хотела обидеть вас.
– Никакой обиды, госпожа Милз.
Несколько секунд Джейн смотрела на лицо мужчины. Весьма необычное лицо, промелькнула у нее мысль, – холодное, в классическом стиле, словно вытесанное из темно- коричневого гранита и оживающее, когда он улыбался.
