выхода. – Я категорически запрещаю тебе!
Инди посмотрела на него недоверчиво:
– Как ты можешь? Как ты можешь запретить мне? Мне двадцать три, я могу делать, что захочу! – Она встала и кинулась к двери. – Ведь это ты мне сказал, чтобы я уехала куда- нибудь на каникулы, и теперь, когда я хочу поехать в Индию на несколько недель, самое большое – на месяц, ты внезапно изменил мнение! – Она в раздражении покачала головой. – Я тебя не понимаю, дедуля, просто не понимаю!
– Я и не ожидал, что поймешь! – Неожиданно Джон перешел на крик. – Но у меня есть причины!
Он встал и, отодвинув газету, отошел к окну. Повернувшись к ней спиной, он смотрел на темный сад. Глубоко в душе он сознавал, что следовало все ей рассказать, но ему это было просто не по силам. Без боли об этом невозможно было даже думать, не то чтобы рассказывать. Он замкнулся и молчал.
– Я не хочу ехать без твоего одобрения, – спокойно сказала Инди, – но я хочу ехать, я хочу посмотреть, где я родилась, я хочу ехать…
– Но моего одобрения не будет, знай, что ты делаешь меня несчастным!
Инди покачала головой.
– Ну и поезжай! – закричал Джон, оборачиваясь к ней.
– Пожалуйста, не заставляй меня чувствовать себя виноватой, не обременяй меня этим, – пробормотала она. – Расскажи мне обо всем, пожалуйста, объясни, дедуля.
Но Джон был стар, он перенес страшную потерю своей любимой дочери, позор обвинений против нее и очень устал, эмоции были уже не для него.
– Прости, Инди, но я не буду ничего объяснять, и, если ты едешь в Индию, на меня больше не рассчитывай. – Не в силах смотреть ей в лицо, он отвернулся. – Так-то вот, если поедешь – ты останешься одна. Попадешь в беду – рассчитывай на себя.
Инди зажала рот рукой, подавив рыдание. Она ничего не понимала, все это было ужасно. При таких обстоятельствах как она могла ехать? И все-таки… Слова Джимми вертелись у нее в голове. Ей было двадцать три, она самостоятельный человек, только начала жить, ей надо было вырваться на свободу! Пока есть шанс повидать мир. Открыв дверь, она собралась выйти из комнаты. Инди окликнула деда, но голос сорвался. Она тихонечко поднялась к себе в комнату и, не зажигая света, свернулась в клубок на кровати и заплакала сердитыми слезами.
Джон приготовил утренний чай, поставил чашку и блюдце с бисквитами на поднос и, подобрав «Таймс» с пола в прихожей, положил газету туда же. Завтрак он отнес к себе в спальню. Вставать еще не было смысла, поэтому он поставил поднос на столик возле кровати, скинул тапочки и лег обратно в постель. Посмотрев на дату на газете, он тяжело вздохнул. Был только вторник, Инди уехала к Клэр почти две недели назад, но казалось, что прошел уже месяц. Он посмотрел в окно. В этот день она собиралась отправиться в Дели, и, несмотря на сияние солнца, он чувствовал себя несчастным.
Джон встал. Не притронувшись к чаю, он прошел в спальню Инди и с тоской оглядел груду бумаг, книг и одежды на полу. Чтобы проветрить комнату и как-то оживить ее, он распахнул окно и услышал почтальона.
– Любопытно, – громко проговорил он, – как важна, становится почта, когда больше нечем занять мысли. – И, бережно закрыв за собой дверь, он с нетерпением спустился вниз за письмами.
Первое вскрытое им письмо было из Ассоциации любителей роз. Оно было адресовано И. Бенет, но он был единственным в доме членом ассоциации и это, очевидно, было ошибкой, адресатом должен быть он. Джон развернул лист и начал читать. На половине он остановился, осмотрелся, вернулся к первой строке и медленно перечитал. Опустившись на ступеньку, он закрыл глаза. Письмо было адресовано Инди, он открыл его по ошибке. Это был акт регистрации ее первого гибрида – «Розы Джона Бенета». С трудом сглотнув, он встал, держась за перила, и сунулся в карман за платком. Прочистив нос, он через заднюю дверь вышел в сад. Там, в сарае, где у Инди были горшочки, он увидел результат ее длительных таинственных трудов – ярко-красный цветок его имени.
Через минуту Джон был дома, душ был включен, а он искал что-то, спрятанное много лет назад в старом чемодане, который валялся под кроватью. В 9.30 он был вымыт, побрит и одет. Он выкатил машину из гаража, завел мотор и кинулся в сарай. Наконец все было готово, он уселся в машину и направился в Лондон.
Инди засунула последние рубашки в сумку и позвала Джимми, который пил кофе в обществе тети Клэр, помочь закрыть ее. Он примчался бегом и заключил Инди в объятия.
– Джимми! Прекрати! – взмолилась она.
Он отпустил ее, шлепнул себя по руке и опустился на колени возле сумки. Настроение у него было праздничное. Он предпринял все возможное, все до последней капли, чтобы она поехала, и вот операция удалась. Они были в пути, и ничто уже не могло их остановить.
– Это все?
– Думаю, что да.
– Хорошо бы, черт побери, а то я ее не расстегну потом, так она набита!
Инди опустилась на пол рядом.
– Прости, пожалуйста, – смущенно сказала она.
Он был прав: ей следовало учесть размер сумки. Она сжала сумку, а Джимми изо всех сил потянул за «молнию». Борьба, сопровождаемая их пыхтением, закончилась победой. Инди была собрана. Она проверила сумочку с необходимыми вещами и ценностями и посмотрела на Джимми:
