– Вы сказали, что этот молодой монах принадлежит к этому ордену?
– Конечно, дочь моя.
Его старое морщинистое лицо было очень внимательно, когда он смотрел на Милли в полутьме храма.
– Он приходит сюда молиться за душу своей любимой родственницы. Ее околдовали.
– Околдовали?
– Бог мой! – шепнула Мами. – Что-то мне нехорошо, пошли отсюда!
– Я хочу узнать все подробнее.
Мами схватила ее за локоть и потащила наружу, на солнце.
– Девочка, когда я слышу о колдовстве, мне становится худо. Пошли скорей! Мне даже не хочется больше здесь появляться!
Старый монах следил, как они уходили из храма. Янг тоже обратил на них внимание. Он смотрел на них глазами, полными слез, не подозревая, как тесно его судьба вскоре будет связана с судьбой этих двух женщин.
Пока Милли отсутствовала, в «Английском особняке» происходила совершенно иная церемония.
Анна Безымянная, одетая в белое – просто воплощенная чистота, – расположилась у окна, выходящего на подъездную дорожку. Платье достигало до пола. Она прищурила глаза от яркого солнечного света и не двигалась. Занавески были приоткрыты. Анна, затаив дыхание, внимательно следила за прибытием друзей и соратников Джеймса. Она наблюдала за ними, как лисица наблюдает за облюбованной ею добычей.
Первым верхом на лошади прибыл доктор Скофилд. Ему шли бриджи для верховой езды и сюртук. Он спешился с чудесной черной кобылы и бросил повод слуге. Потом вошел в дом с таким видом, будто он здесь хозяин.
– Доброе утро, Джеймс, – крикнул он. – Что стряслось?
– Сейчас узнаешь, – рявкнул Джеймс. – Где Гудчайлд?
– Если я не ошибаюсь, он уже едет сюда. Джеймс, вы ужасно выглядите. Вы собираетесь…
Он замолчал, потому что в этот момент прибыл Гудчайлд с Деннингом, заместителем нового губернатора, сэра Джона Боуринга.
Гудчайлд был темнее тучи, словно заранее чуял что-то плохое. Уэддерберн успел уже осознать весь ужас случившегося. Оба джентльмена вышли из носилок и вошли в дом, где Танг проводил их в гостиную.
– Я приехал, как только сумел выбраться. Ради Бога, что стряслось? – нервно спросил Гудчайлд.
– Полный кошмар! Кули похищены! – воскликнул Деннинг.
– Вы знали об этом! Почему сразу не сказали мне?! – Гудчайлд был в ярости.
– Я привык быть только дипломатом, – отрезал Деннинг, с отвращением взглянув на Джеймса. – Слово за Уэддерберном. Я уверен, что он сумеет выкрутиться и обернет все в свою пользу.
– Пусть он объяснит нам, что случилось! – воскликнул Скофилд. – Какое похищение? Какие кули? Прекратите говорить загадками!
– Игра закончена, господа, – мрачно заявил Джеймс. – Мы встретились, чтобы предотвратить следующий шаг по дороге к банкротству. Весь караван из трех судов с четырьмя тысячами кули был захвачен Эли Боггзом и отправлен обратно в Китай.
Гудчайлд медленно опустился в кресло. Он все еще не верил своим ушам. Остальные глядели на Джеймса так, словно их только что ударило молнией.
– Этого не может быть, – простонал адвокат.
– Все пропало. Он их забрал прямо из-под носа! Теперь все кули возвращаются пешком домой.
– Четыре тысячи человек? Не может быть! – шептал Скофилд.
– Вы можете прочитать все в специальном выпуске газеты «Истерн Глоуб». Утром это сообщение прочтут все. Или вы не читаете неприятные новости?
– Это означает, что моей политической карьере пришел конец, – тупо промолвил Деннинг.
– Черт, а мы-то пытались уговорить этого стервеца Боггза стать нашим партнером, – плюнул Гудчайлд.
– Это еще раз подчеркивает, как неосмотрительно допускать к бизнесу пиратов, – горько заметил Деннинг.
– Как в кошмарном сне, – прошипел Скофилд.
– Сон станет явью после того, как с нами разделаются законники, – продолжил Гудчайлд. – Сколько мы потеряли?
– Четыре тысячи кули – пятьдесят долларов за штуку, – ответил Джеймс, не поднимая взгляда от пола.
– Значит, где-то около двухсот тысяч долларов, и это только начало, – подсчитал Деннинг.
– Совершенно верно, это только начало. Джеймс продолжил.
– Простой трех судов, потому что китайцы, видимо, их конфискуют. Выплаты за нарушение контракта посредникам в Макао. Кроме того, пострадал буксир Брунера.
