Антон Иванчук с биокибером Андрешем, прослушав сообщение Орлана, пришедшее после непонятного перерыва, долго сидели молча.
— Произошло что-то серьезное: Орлан не подозревает, что предыдущие два его сообщения не дошли до нас; не мог же он перепутать нумерацию…
— Немедленно отзываем Орлана. Андреш, распорядись.
Но тут в кабинет влетел взволнованный Алексей Рамен.
— Орлан Стах… погиб… — едва выдавил из себя.
— Что-о?
— Его передача прекратилась в самом начале…
— Ты… уверен?..
— Вот все, что он успел передать. — Алексей Рамен протянул Иванчуку капсулу с записью…
В комнате послышался взволнованный, уставший голос Орлана:
«Сообщение восемь. Орлан Стах. «Хьюстон-2020».
Тороплюсь. Решился на личный контакт с Друидом. Запись, вероятно, передать не успею: включаю прямую трансляцию из…»
Шум ворвавшихся в помещение людей заглушил последние слова Орлана. И тут же сухо щелкнул выключатель. Наступила гнетущая тишина…
— Ну а… — начал было Андреш.
— Сразу же прекратились и позывные его маяка телепортации.
— Да, опоздали… Мы опоздали!… — Антон Иванчук склонил голову к столу.
— Весь Хьюстон не стоит жизни такого человека, как Орлан Стах, — тихо произнес биокибер Андреш. — Он был исследователем по призванию. Мы потеряли талантливого писателя, чудесного человека. Он выбился из сил. О себе не думал. И погиб…
Андреш встал и медленно вышел из кабинета.
Кончалась вторая неделя. А Орлана Стаха все не было. Зенону почти каждую ночь снился удивительный сон. Снилось БУДУЩЕЕ…
Как будто идет он по тропинке среди трав, зеленых и буйных, а ветер треплет, ему волосы, вокруг — горы. В долине — город. Над городом — птицы разноцветные, как бабочки. Вдали, в самом начале тропинки, шагает Орлан Стах. Зенон чувствует, как неведомая сила поднимает его в воздух и он летит навстречу Орлану. Тот тоже пытается взлететь, но почему-то не может и виновато улыбается:
— Я так устал, Зенон. Очень устал. Возьми меня на руки.
Зенон подхватывает его на лету из густой высокой травы и взволнованно спрашивает:
— А куда лететь. Орлан? Куда?
— Давай в долину. Я там живу. Как долго я ждал тебя, Зенон. Почему ты задержался? У нас в две тысячи триста пятьдесят восьмом году без тебя мне было так тоскливо, Зенон. Как там твой отец, мать? Почему они не прилетели с тобой?
— Не знаю…
Они опускаются с гор все ниже и ниже. Летят вдоль широкой улицы над небольшими домиками с розоватыми эллипсоидными крышами.
— Вон мой дом.
Опускались быстро, дух захватило. Приземлились во дворе, заросшем спорышом и клевером.
— Спасибо, что помог мне, Зенон. Вот здесь я и живу, — объяснил Орлан. — А это моя жена, видишь?
Зенон замечает за окном домика лицо женщины, она стоит неподвижно, как неживая, и пристально смотрит на них; молодая, красивая, пышные каштановые волосы льются на плечи, на грудь, губы ее застыли в какой-то неестественной улыбке.
— Пошли, — говорит Орлан. — Я сначала покажу тебе свой кабинет.
И они идут через двор к каким-то дверям, открывают их. Глаза ослепляет яркий свет. Шагают по каменным тупеням куда-то вниз, и вдруг ступени начинают двигаться, несут их, как эскалатор, все глубже, глубже, глубже. Звучит музыка, тихая, но какая-то захватывающая, тревожная…
— Сейчас весна… Правда, Зенон?
— Правда… А что, Орлан?
— Да вроде весна задержалась в этом году. Видишь, как мало подснежников.
И Зенон замечает на стенах тоннеля, по которому они опускались, одиночные подснежники — белые и голубые.
— Это они поют. — Орлан срывает белый колокольчик цветка и подносит ему к уху: — Слышишь?
Зенон прислушивается: «Дзинь-дзинь! Дзинь-дон!»
— Интересно все получается, Зенон, — говорит Орлан Стах и кладет руку ему на плечо. — Бесконечность в большом и малом. Бесконечность структур атома вселенной. Мы заняты поисками живых сушеств на других планетах нашей Галактики, однако сами вместе с нашей Галактикой являемся частью кого-то ВЕЛИКОГО, который живет и мыслит. И в то же время в своих межатомных, межзвездных мирах мы несем в себе миллионы цивилизаций со всеми их радостями и бедами, открытиями и разочарованиями, революциями и войнами… А моя жена ничего этого не хочет признавать… — засмеялся вдруг Орлан. — Она говорит, что я просто несерьезный и у меня слишком буйная фантазия… Хорошая у меня жена… Правда, Зенон? Красивая, спокойная, рассудительная…
— И чужая, — раздается неожиданно голос женщины.
— Кто это сказал? — удивился Зенон.
— Жена… Она повсюду, Зенон. Закон природы.
Внезапно Орлана окутало голубое сияние, струившееся сверху, и он медленно растворился в нем. Зенон увидел перед собой ущелье. На скалистых отвесных склонах росли чудесные деревья. Голубой свет лился отовсюду, словно сама земля источала его, озаряла небо. Зенон бежал по ушелью вдоль ручья.
— Ва-а-аля-аа! — закричал он во весь голос, и эхо долго перекликалось, повторяя его крик.
Ушелье расширялось, склоны становились менее отвесными.
— Ва-а-ля-аа! — опять крикнул он и почувствовал, что за ним кто-то бежит. Остановился, но оглянуться почему-то боялся.
— Валя? — спросил совсем тихо. Ответа не было. Он резко обернулся.
На него шло причудливое дерево с искореженными ветвями и багровыми листьями. Дерево протягивало к нему свои ветви, то ли хотело схватить его, то ли защитить от чего-то невидимого, и голосом жены говорило:
— Чего ты кричишь? Развесь пеленки, вытряси ковер, сходи в магазин, а у меня и без этого хлопот на всю ночь…
Зенону стало страшно. Он едва нашел в себе силы сделать шаг, другой и… тут же увидел — навстречу ему идет отец, а за ним… он же, но более молодой.
— Батя?
— Что, сынок? — улыбнулся первый отец, а за ним и тот, что помоложе.
— Батя? Вы тоже здесь?
Молодой отец спросил:
— Откуда ты тут взялся? Разве ты уже родился? Я ведь твою маму еще не встретил…
— Товарищ конструктор, может, пора вам вставать? Сколько можно спать?
Жена сбросила с него одеяло. Зенон поежился.
— Который час?
— Девять.
— Так сегодня же выходной.
— Вставай. Погуляешь с Оксанкой. Я ее уже одеваю…
