не стены, а с той далекой поры, как вместо обоев оклеили электронной бумагой, — экраны, что сперва просто давали дивное по четкости и яркости изображение, неотличимое от реального, а потом уже и получше реального.
Лора вскочила, заискрившись радостью, как щенок, что видит обожаемого хозяина.
— Шеф, что мне для вас сделать?
— Сиди, — буркнул я. — Говорил же, не вскакивай…
Она возразила живо:
— Но так вы меня не замечаете!
— А лучше, — спросил я, — если замечу и рассержусь?
— Лучше, — заверила она. — Мне от вас все лучше, чем незамечание!
Я покрутил головой и вышел в общий зал для отдыха, который в старину именовался бы, наверное, курилкой. На диване сидят в свободных позах Тимур и Роман, один тянет бессмертную кока-колу из фигуристой бутылки, другой вылавливает по одному лесные орешки из широкой тарелки.
На экране мельтешат пестро одетые скоморохи, толстые попы в золоченых ризах, тягуче и гулко звучат колокола, а церковный хор гнусит что-то на странном языке, выдаваемом за истинно русский.
Тимур быстро взглянул на меня.
— Не переключай, — предупредил он. — Это сейчас по всем каналам!..
— А что за праздник?
— Не знаешь? — удивился он. — По всей стране идут молебны и разбивают медные лбы о полы.
А Роман, видя мое непонимающее лицо, вежливо пояснил:
— Подняли и подвесили Царь-колокол! Какая-то годовщина, вот и подгадали… По всем каналам народное ликование, шествия, карнавалы, концерты…
Тимур буркнул:
— Хотят вообще сделать выходным днем. А то и отметить в календаре красным.
— Да, — согласился я. — Это не победа в гонке нанотехнологий. А никакую икону нам из-за границы не передали?
Тимур посмотрел с подозрением:
— А ты откуда знаешь? Как раз только что приняли решение…
Я отмахнулся:
— Да это и понятно. Враги, кругом враги. Очередную икону возвратят, у нас снова праздники и ликование по случаю такого великого щастя… Эх, когда же это все кончится?
Роман пожевал, как верблюд, из-за чего его подвижное лицо двигалось во все стороны, как у анимационного персонажа, наконец почти плюнул под ноги.
— Идиоты! Время для Царь-колокола!.. И это в нашем двадцать четвертом году! Двадцать первого века!
— Нашли же время и деньги для ледового шоу, — возразил Тимур с издевкой.
— Так то шоу, там ледовый дворец выстроили в середине июля!.. Хотя да, одного поля ягодки.
— Панэм эт цирцензэс, — сказал Тимур мудро. — Чем народ тупее и проще, тем с ним… тоже проще. Но Уэллс ошибся в самом главном.
— Ты о чем?
— Кроме элоев и морлоков, — назидательно сказал Тимур, — существуют еще и когисты. Мы то есть.
— А элои кто? — спросил Роман. — Дети олигархов? Тусовочники? Шоумены?..
Тимур отмахнулся:
— Главное то, что мы — когисты. Элои и морлоки останутся, мы — уйдем.
Роман вздохнул:
— Скорее бы этот Переход… Я с каждым годом вижу, что уже не принадлежу к человеческому виду.
Тимур смолчал. Жена Романа вчера вышла из клиники, где за треть их сбережений прошла трансформацию на генном уровне в человека-кошку. Тело теперь покрыто мягкой шерстью, глаза желтые, с вертикальным зрачком, отрастила хвост…
Роман и раньше кошек не любил, а теперь, думаю, вообще возненавидит. Цена на дорогостоящую трансформацию постепенно падает, на улицах теперь полно этих чудовищ. Старинные панки, готы и эмо, которых так не любило старшее поколение, кажутся теперь милыми такими существами, мягкими и пушистыми.
Что ж, каждый понимает прогресс в меру своей гениальности. А у нас все гении один другого круче.
Тимур посмотрел на мое расстроенное лицо, в глазах проступило участие.
— И все же, — сказал он успокаивающе, — за последние пятнадцать лет люди стали жить на тридцать лет дольше… Не все, конечно, а кто прилагает усилия. За эти пятнадцать лет человек резко поумнел… Опять же, не все, а кто обвешан чипами, что взяли на себя всю рутинную работу по хранению, поиску и обработке… И приблизилось время, когда человек станет бессмертным…
Роман огрызнулся:
— Оптимист!.. Траты на сексуальные прибамбасы выросли в восемнадцать раз, а на всю науку — всего на шесть процентов!.. В прошлом году был рост на семнадцать процентов, а в позапрошлом — на тридцать два!.. Тебе это что-либо говорит?.. Нет? Тогда я скажу!.. Через три года от всей науки останутся только отрасли, что занимаются разработкой новых путей получения оргазма! Желательно непрерывного, чтобы начали издыхать, как крысы, нажимающие на кнопку!
Тимур сказал миролюбиво:
— Ну вот и хорошо. Пусть мрут счастливо. Все равно таких нельзя брать в бессмертие. Я имею в виду, в высокое.
Они смотрели на меня, я все молчу, наконец я махнул рукой.
— Пусть остаются в простом, — сказал я. — А пока пусть сексуалят хоть до смерти.
Роман вскрикнул:
— Вы что, не понимаете? Расходы на космос упали почти до нуля! Это значит, что нам никогда не построить города даже на Марсе! А по теории вероятности где-то уже движется в нашу сторону такой же астероид, который уничтожил динозавров… а то и побольше. И расплещет Землю, как удар молота куриное яйцо. Тогда и бессмертие не спасет…
Тимур нахмурился, долго морщил лоб, наконец проговорил с неуверенностью:
— Не думаю, что ребята, которые рулят этим процессом, недостаточно просчитали.
— Ставки высоки, — согласился и Роман. — Думаю, что сингулярности достигнем чуточку раньше. А в случае с сингулярностью достаточно, чтобы «чуточку»…
Я послушал, махнул рукой, почему-то расхотелось после таких прогнозов делать обход владений, вернулся в кабинет. Лора проводила взглядом, полным страстной надежды, но я даже не повел глазом в ее сторону.
В кресле подо мной зашуршало, начали выдвигаться всякие прибамбасы, не люблю, но терплю, именно отсюда аппаратура получает основную массу данных о моем самочувствии, здоровье и предполагаемых в будущем заболеваниях.
Почему с каждым годом все хреновее, не понимаю. Все есть, мои семьсот миллионов долларов либо в доходных активах, либо в высокодоходных предприятиях. Но хреново так, словно теряю и активы, и предприятия, и что-то еще…
В то же время живу настолько ровной жизнью, как все наше общество, что просто и не знаю… На работе без срывов, никто не предает ни дома, ни на службе, ни в семье, ни в среде коллег… С Корневицким прекрасные отношения, хотя почти не показывается, весь в реализации грандиозных проектов…
В нашем коллективе никаких интриг, никаких конфликтов, а человек без них неинтересен, где-то я такое читал, только не помню, где… Но я именно тот человек, у которого все хорошо, безоблачно и безмятежно.
Так почему же мне так хреново?
