Что-то свербило в душе, мысли вихрились в голове, рождая тревогу. Недоброе предчувствие терзало Четвертого уже несколько дней кряду. И он решил логически вычислить подсознательные страхи.
Чего стоит в данный момент опасаться больше всего?
Четвертый сдвинул тонкие брови в одну линию, на переносице зазмеилась складка. «Пожалуй, самым опасным сейчас может быть только Внутреннее Бюро КВС. Их агенты способны разнюхать что угодно на расстоянии в десятки световых лет. И если у них нюх не подведет, жди гостинцев! Постой-ка, а не с этим ли связано и приближение нежданной эскадры? Может быть, на Додарбе уже побывал какой-нибудь актор ВБ?» Поля зазнобило под теплым душем, и он увеличил подачу горячего воздуха. Нет, не может быть! За семь лет ни один звездолет не опустился незамеченным на Додарб.
Здесь бывали лишь рейсовые корабли, после заправки сразу стартовавшие в космос, да собственные звездолеты рэбберов. Предательство одного из адептов? Невозможно!
Прилететь на малой шлюпке нельзя — Додарб находится на краю исследованной территории Содружества. А ведь нужно не только долететь, найти редлит, понять его тайну и овладеть сложнейшей техникой оперирования, но и улететь обратно… Нет, крейсеры союзных войск тут явно ни при чем.
«Все же удивительно, — подумал, согреваясь, Поль, как они все помешаны на своей свободой демократичности. Содружество — мыльный пузырь, который лопнет от первого же прикосновения. Все эти КВС, Внутренние Бюро семи миров яйца выеденного не стоят. Да, сейчас они сильны, но за ними — пустота. С тех пор как было ровозглашено равноправие всех без исключения гуманоидов и в цивилизованный Центр потекло варварство недоразвитых миров Шагара, Тарга и Джозлуса, средний интеллектуальный уровень людей неизмеримо понизился. Зачем им нужна вся эта идиотская помощь, опека, игра в благородство и возвышенные чувства? Каков результат?
Могучий волевой дух землян и лиогян разбазаривается по мелочам, смешивается в общей рутине и безволии. Сициане не в счет, это трусливое племя при явном превосходстве в технике не решилось покинуть систему своей звезды, в то время как земляне занимали одну планету за другой. Поистине нерешительность — злейший враг успеха.
Содружество, — размышлял Четвертый, — напоминает огромное травоядное, вяло и лениво кружащее на поляне в поисках травинок, в то время как стоит ему пройти чуть дальше, и сразу отыщутся куда более сочные пастбища.
Нет, должен явиться хищник, чтобы по праву называться первейшим среди разумных рас, населяющих Галактику.
Все эти мозговитые паучки и спруты, уродцы и монстры должны понять, что именно человеку предназначено вершить судьбы миров, а не придерживаться каких-то жалких законов Космического Общежития, установленных Бог знает кем и когда.
Немалую роль в этом предстоит сыграть давним, почти заглохшим размолвкам и обидам лиогян. Лиловые парни достойны слыть лучшими из гуманоидов. Земляне опередили Лиого на самую малость. Еще бы лет двести спокойного развития — и… Впрочем, земляне — тоже ребята что надо. Эти две расы самим Провидением призваны стать во главе нового космического союза. И надо бы поскорее сместить Третьего Мастера за сицианское происхождение!» Одевался он быстро и ловко. Статный, с «железной» спиной, каменным лицом и колючим взглядом, Поль снова стал грозой Додарба, одним из тех, на кого молились, втихую проклинали, кого боялись и кому безмерно завидовали, — он вновь превратился в Четвертого Мастера рэбберов.
Плохи дела. Вирист знал, что просто так летать рейсовым звездолетом не полагается. И уж тем более скверно, что такой корабль движется прямо к ним.
— Борт, идущий на посадку к Додарбу! — в ту же секунду услышали они. Кто вы?
Сицианин приподнял брови. Рейсовый должен был по негласному космическому этикету сначала представиться сам. Тем более не пристало ему гоняться за кораблями.
Звездолет повторил вопрос более требовательно.
Уко продолжал посадочный маневр. Он слышал голос с рейсового, но, как всегда в критических случаях, когда требовались разум и холодный расчет, привык полагаться на командира. На экране неумолимо вырастала оранжевая планета. Обзор изредка закрывался тощими полосатыми облаками.
— Борт микрохода! Прекратить посадку! На планете эпидемия. Срочно прекратить посадку!
«Уже опознал, — мелькнуло в голове Вириста, — микроход опознать нетрудно». Что-то в голосе с рейсового не нравилось сицианину, очень не нравилось. Самоуверенность? Нахальство? Да и какая тут эпидемия, если признаков человеческого жилья почти нет…
Резко взвыла сирена отдачи большой мощности, корабль тряхнуло. На экране вспыхнуло ярко-белое зарево.
— Обстреливают! — тревожно крикнул Уко. — Отвечаем?
— Уходи! — прошипел сицианин, мгновенно развернувшись к микропульту тандемного управления. Обороняться «Старкад» мог и самостоятельно, бэй корабля был рассчитан на это. Но для контрударов необходима была обоюдная работа пилота и капитана. Вирист сам взялся за управление оружием, Фток был слишком горяч, а ввязываться в серьезную драку не хотелось. Возможно, все еще обойдется…
— Рейсовый, рейсовый! — закричал он. — Требую уважения к равенству!
Снова вспышка на экране, снова дрожь «Старкада».
— Долго так не протянем, — проорал Уко. — У курсовика слишком хорошие пушки. Стреляй!
Сицианин медлил. Сузившимися до щелочек глазами он смотрел на показания бэя на маленьком экране второго пульта. Звездолет бил парными пучками из высокочастотки, мощность удара поражала…
— Ну что же ты?! — зарычал срывающимся голосом пилот. — Из нас сейчас кишки… все выпустят к дьяволовой матери! И сами сгорим, и Моросанова подсадим…
— Давай я поведу «Старкад», — наконец выдавил Вирист.
Пилот бросил на него многозначительный взгляд и выскочил из кресла.
— Быстрее!
«Старкад» резко дернулся. Вирист ударился щекой о рифленую стенку, но не почувствовал боли. Чудом удержавшийся на ногах Уко уже устроился за боевым пультом. Со стороны нижнего коридора слышалось странное потрескивание. Вирист, пошатываясь, сел в кресло пилота и начал посадку. Их микроход уже вошел в атмосферу Додарба, и все маневры стали затруднительны.
— Нам перебили энергоканал правого аккумулятора! — крикнул Уко Фток. Готовься, сейчас будет жарко!
Вирист судорожно сглотнул и вдруг отчетливо понял, чтоеперь любое попадание курсовика будет стоить им жизни. Маневры «Старкада» в плотных слоях атмосферы выглядели особенно неповоротливыми и медлительными.
На экране стало видно, что включенное бэем корабля «кинжальное поле» наконец-то оформилось и искрящимся облаком окутало «Старкад». Через мгновение сверкнула еще одна молния с вражеского лайнера, но, коснувшись облака, луч десистематизировался и иссяк. Потом стало заметно, как от курсовика отделились четыре торпеды, но тут же склеились в одну точку и рванули, залив пространство экрана ослепительной вспышкой.
— Утечка топлива, — бесстрастно сообщил Уко.
Стало понятно, почему дезориентировались торпеды: «Старкад» перестал быть целью: утечка топлива сделала их невидимыми. На экране все поплыло и засверкало множеством огней. За микроходом тянулся шлейф выскользнувшего в пробоину топлива.
Уко вошел в раж, и курсовик, еще не успевший задействовать свои защитные системы, подвергся ответному удару. Фток стрелял очень метко. От курсовика после его выстрелов отлетели два двигательных блока и тут же взорвались, опалив нижний ярус корабля фиолетовым пламенем. Курсовик ответил целым сонмом огней, но все они растаяли в «кинжальнике» «Старкада». Почти сразу же за этим вражеский звездолет сам оделся деструктурирующим защитным облаком.
На половинной энергоемкости невозможно было рассчитывать на длительную оборону. В таком режиме их хватит еще минут на двадцать. Микроход стремительно приближался к поверхности. На глазах вырастали и уносились вверх пронзенные облака. Вокруг, горя в атмосфере, мелькали куски топлива
