Свою любовь высказывать нам больше
Вчерашнего — как будто ждал того я;
Теперь впервые нужны нам гравюры,
Чтоб показать, что я люблю тебя,
Люблю и не смотрю на то, что было
И что не мучит больше наши мысли
Его смеющийся, потухший взор и все!
Любовь, мы будем ссориться, как будто
С тобой мы вместе не навек — и этим
Не связаны.
Оттима
Любовь —
Себальд
И что нас свяжет?
Ведь я взволнован был и вбил в него
Его же собственную дерзость — разве
Я так уж несомненно твой? За это?
Оттима
Любовь, — один совет другого стоит —
Ведь если б в день любви первоначальной,
Хотя б в то утро майское, когда
Сидели мы под тенью сикоморы,
Мы натолкнулись на такую вещь
Внезапно.
Себальд
«Вещь»… Опять твердишь ты — «вещь».
Оттима
Тогда подумай, если бы нашли мы
Труп моего зарезанного мужа
Там, у его постели, весь закрытый, —
Ты разве всматривался бы в него? К чему же
Ты всматриваешься теперь? Ведь здесь он —
Настолько же, как там, в пустынном доме —
Ты глаз с него не сводишь! Ну, а я,
Я ненавижу мертвого сильнее —
Ты трусишь здесь? А я б хотела взять
Его за руки, крикнув — ненавижу
Тебя —
Себальд
Прочь! Руки убери твои!
Тот жаркий вечер — прочь! О, утро ль это?
Оттима
У нас еще работа есть — ты знаешь,
Пойди и помоги снести. Мы можем
Повсюду спать сегодня в нашем доме.
Себальд
Что будет, если мы его оставим
Так, как он есть? Пусть он лежит, пока
Архангел не возьмет его, а то
Снято с его лица, как ты увидишь.
Оттима
Здесь может зеркалом служить стекло.
Три волоса седых! Ты говорил,
Что прядь волос должна лежать на шее?
Себальд
Оттима, я твою бы отдал шею
И эти плечи, обе эти груди,
Чтоб не было того! — Убей же мир,
Чтобы Лука был жив и обливал
Тебя пороком — да, и удивлялся,
Что я вернулся вечером к обеду,
Хотя и утро все толкался здесь —
Я сделаю работу и уйду.
Я бы хотел —
Оттима
Смотри!
Себальд
Нет, я закончу!
Ты думаешь, я испугаюсь правды?
Все, что мы говорили, все прекрасно,
Нам выстрадать — награда в преступленье;
Быть предприимчивым и быть счастливым —
К чему ж и юность? В старости вздохнем мы
Над дикими умчавшимися днями;
Но все ж мы жили! И порок был к месту.
